Сиротский приют, или драконы на попаданках (не) женятся!
Шрифт:
– Ну, рассказывай, пигалица, - послышался скрип двери, а в комнату прошлепали босые ноги. На стул неуклюже залез четырехлетний мистер Флетчер. Он снял старый потертый цилиндр, положил его на стол и требовательно крякнул.
Пока другие дети познавали мир, мистер Флетчер быстро все познал. И даже успел разочароваться в нем по самые детские воспоминания. Вел он себя, как старый хрыч.
– Эй, пигалица! Плесни мне чего-нибудь, а то горло промочить хочется. Аж дерет! И уши сворачиваются!
– произнес мистер Флетчер, нахмурив
– Что правда, то правда, - согласилась я, вспоминая козла – принца. Аж злость берет! Нет, ну надо же! Вот я давно заметила, что чем красивее мужик, тем больше он сволочь. А тут прямо король сволочей.
Я отвлеклась и налила стакан молока, скользнув им по столу, как по стойке бара.
– Ядреное, - выругался мистер Флетчер, болтая ногами и утирая белые молочные усы рукавом. – Забористое пойло! Ну, рассказывай. Как сходила? Куда послали?
Глава 5. Ася
И я все рассказала. Я старалась осторожно выбирать выражения, как скрупулёзная бабушка выбирала на рынке помидоры, понимая, что передо мной четырехлетний ребенок.
– Вот те нахухоль, - прочесал русые волосы мистер Флетчер. И разразился такими словами, от которых повзрослела я. – Ниче, проживем.
– А вы как тут без меня? – спросила я, глядя на то, как мистер Флетчер занюхивает молоко печеньем и крякает.
– Нормально, - авторитетно кивнул мистер Флетчер, почесав живот. – Буянили правда. Но я это быстро пресек. Пришел, рявкнул. Зыркнул пару раз. И вроде успокоились. Булочка опять пуговицу украла.
Он не любил детские игры. А когда его звали поиграть в прятки, он всегда повторял: «Единственные прятки, которые я понимаю, это прятки от кредиторов. Так что сначала займи мне денег, а потом ищи!».
Сначала я была уверена, что он понахватался выражений от кого-то из взрослых. Но все чаще мелькала мысль, что он просто сам по себе такой.
На вопрос, откуда он взялся, он спокойно отвечал, что мне еще рано об этом знать, поскольку я не замужем. «Муж тебе в первую брачную ночь все покажет, откуда я взялся!».
– Вот че ты творишь! Я с тобой сопьюсь, - выдохнул мистер Флетчер, когда я налила еще один стакан. На меня с укором посмотрели детские глаза. А рука залихватски махнула: «Эх, давай, наливай!».
– Вы смотрите, не буяньте, - погрозила я пальцем. – Или больше наливать не буду!
Оставалось еще немного молока на утро, и снова мы переходим на каши. Несколько мешочков еще есть.
– Эх, щас бы девку грудастую! – мечтательно протянул мистер Флетчер, болтая босыми ногами. – И под бочок к ней! Все, хозяйка! Хватит с меня! Так, кыш, мелюзга! Быстро по кроватям!
Глава 6. Ася
Дверь только – только приоткрылась, как тут же закрылась. Мистера Флетчера в приюте уважали и боялись.
– Все, мистер Флетчер! Наше питейное заведение закрывается, -
– Да, про молодость всегда есть че рассказать, - вздохнул мистер Флетчер. – Эх, соску бы! Да завязал я. Дурное это дело. А ведь скучаю по ней, козе ее в трещину!
Мистер Флетчер не смотря на свой маленький рост и возраст обладал силой, способной оторвать слону хобот и все, что слон не успеет спасти. Иногда он сидел и задумчиво завязывал на несколько узлов кочергу, а потом развязывал, словно она была пластилиновая.
– Все, все, все, - выпроваживала я мистера Флетчера. – И цилиндр ваш не забудьте! Завтра с семи утра наше заведение снова работает!
Стоило только мистеру Флетчеру покинуть кухню, в нее скользнула маленькая девочка в серо-сине-зеленом платье. Этот цвет назывался «сюзелёвый», и прочно ассоциировался с застиранными сиротскими вещами. Два пучка на голове выглядели растрепанными и придавали вид сонной божьей коровки.
Ее звали Булочка за ее румяные щечки. Булочка тащила все, что плохо лежит. И могла бы магией стащить даже золотые коронки, стоило ей только захотеть. Получалось у нее это непроизвольно. Но результат ее всегда радовал.
Глава 7. Ася
– А ты почему не спишь, Булочка? – строго спросила я, перемывая заклинанием посуду и отскребая то, что с чем не смогла справится магия. Например, с присохшей гречкой. Тут даже магия была бессильна.
– А принц красивый? – спросила она мечтательным голосом, пока сама растекалась по столу. – Ты его видела?
– Видела, - улыбнулась я. – А пуговичку ты видела?
– Какую?
– бровки встали домиком. – Какую пуговичку?
– Ту, которую ты взяла. Верни на место, - потребовала я. – Иначе ничего про принца рассказывать не буду.
– Хорошо, верну, - насупилась Булочка, взмахнув рукой. На стол упала и покатилась маленькая потертая пуговка с полузатертым гербом. – Только ты расскажи про принца… Ну прямо все-все-все!
Внезапно дверь распахнулась, а на пороге вместе с морозом появился запыхавшийся двенадцатилетний Патрик. Из его старой холщовой сумки торчала свернутая газета.
– Ты видала?! – бросился он ко мне, размахивая газетой. Она, словно птица летела по коридору в его руке. – Только что напечатали! Свежий выпуск! Расхватали, как горячие пирожки! У меня чуть с руками не оторвали!
Я взяла газету, видя, как Патрик отогревает красные, озябшие руки, кутаясь в старый мужской мундир.
– Не может быть! – прошептала я, закрывая рот рукой и глядя на первую страницу. От неожиданности я даже присела. И тут же подскочила, понимая, что присела на Джоселин.