Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света
Шрифт:
Из-под поношенной одежды он извлек холщовый мешок, который держал обескровленной белой рукой и сказал так:
– Вместе с Учениками мы вырастили и сохранили для потерянных мушаафиров последний Дар!
И вручил холщовый мешок старшим из сего народа, и они недоуменно поклонились и поблагодарили его за дар.
Когда же Емурлак и четверо собрались уйти, то откинули темные капюшоны и под ними оказались бритоголовыми, а глаза их горели ярким нездешним светом.
И обезображенный Емурлак и Ученики его сознались народу мушаафиров, что приняли Участь Малых Форм как свою и не
Хотя до Отлучения от Сакеллария они могли бы Уйти из Своих Средоточий и распустить их Пересечения. Но предпочли Остаться среди Отлученных Малых Форм, чтобы распространить Дар, который успели скопить для них.
– Что в мешке, то предайте Огню, а когда Дух Выйдет на Волю, то Услышите Его, и в вас Откроются Врата!
Когда Емурлак и четверо безымянных оставили мушаафиров, старшие из них заглянули в холщовый мешок.
На дне лежали волосы, выращенные и срезанные Емурлаком и Учениками его в период тайномольства.
И волосы эти сохранились и продолжали свой рост так, будто их не отделяли от Головы, и мушаафиры передавали их из рук в руки, чтобы каждый мог почувствовать тяжесть их и присутствие в них Силы Духа.
Дух же был равновелик и в Малом своем Проявлении и в Большом.
И кто Участвовал Здесь и Сейчас в Малом Духе, тот Участвовал в Большом Духе и не мог бы Участвовать сверх того, как попробовавший крупицу Соли познает всю Соль.
Мушаафиры хотели сотворить, как было предписано Емурлаком, но не умели получить огонь от безветренного Воздуха и безжизненных трав Земли, и долго и безрезультатно упорствовали в том, чтобы высечь единственную искру.
В одну из ночей мушаафиров посетил странник от народа Малых Форм, назвавшийся Хал-Ашадом.
И объявил им, что среди них есть доносчики и вернослужители Лже Хозяев, которые жаждут искупления и ждут, что Господа пустят их обратно в свои Камкарры, если им удастся Похитить для них Силу!
Тогда среди мушаафиров пошли кривотолки и сомнения, и они оторвались от добывания Огня.
– Но кто из нас? – спрашивали мушаафиры.
– Каждый из вас, – ответил им Хал-Ашад. – Ибо в том ваше безволие и слабость, и безучастность как народа, что Желаете вы перепоручить Участь вашу Иным! И Жизнь перепоручили бы прожить Иному! И Долги свои перепоручили бы выплачивать Иному, и уподобились бы в этом Лже Господам и Хозяевам вашим! И Созвали бы отовсюду Гонцов и Слуг, чтобы распределить между ними Неугодные для вас Дела и заниматься Похотями, и не иметь умышленного Соприкосновения и Соучастия с жалкой Жизнью вашей!
Сотворили бы себе Ноги, что Шли бы за Вас в Пути по Земле, и Руки, что Делали бы за Вас Работу, и все Страдания вручили бы иным, чтобы они Страдали за вас!
Старшие из мушаафиров коленопреклонились Хал-Ашаду, чтобы выразить благодарность за слова его.
– Ваши Лже Хозяева из Больших Форм обманули вас, – сказал Хал-Ашад, – хоть и изгнали, но они наблюдают за тем, как меняется След, что вы оставили в их Камкарре!
Мушаафиры слушали его.
– Ваши привязанности инструмент, на котором творят свою музыку ваши Лже Господа. И ваша Служба в их Камкарре не прошла для вас бесследно.
По изменениям вашего Следа в их Камкарре они могут определить, куда вы направляетесь и ощущать то, что ощущаете вы. Им ведомо, что вы разжились и контактировали с Силой, и за вами были отправлены секвестры. Меня же направил к вам Емурлак, а я из учеников его, и Учитель обеспокоился тем, что ваш Огонь до сих пор не горит, или вы не поверили Слову его?
Когда же мушаафиры и Хал-Ашад пришли между собой к согласию, Хал-Ашад сопроводил их к тайной пещере, где по приказу Емурлака им был разожжен огонь.
Они пересекли запустелую тенелюбивую долину, где вдоль светловодной реки, окрашенной отраженными в ней убранствами крон, обживались в благоухающей дымке пятнистые березы и синие лиственницы, чья хвоя осыпалась и сложными узорами выстилала скатерть покачивающихся волн; и среди аляповатых теней над выцветшими дроками бесшумно порхали темнотелые пяденицы, и желтоватая пыльца на их бархатистых крылышках ярко пестрела.
Мушаафиры задумчиво смотрели по сторонам, но Хал-Ашад предостерег, чтобы они опустили взгляд к своим ступням.
Когда Хал-Ашад приблизился ко входу в пещеру, то мушаафиры подступились к нему и заглянули в ее зияющие глубины, и узрели на головокружительно соединенных стенах среди лучистых вкраплений самоцветов влажные отблески отраженного пламени.
И Хал-Ашад отступился, чтобы дать мушаафирам войти.
И они вошли, и некоторые разглядывали отраженный свет, что был замурован в полупрозрачных стенах, похожих на мрамор. Когда мушаафиры спустились достаточно глубоко, то окружили Огонь.
И старшие, хранившие холщевой мешок, вытащили из него Дар Емурлака и последовали предписанию его, опустив Дар в Огонь.
И как огонь коснулся волос, они воспламенились, и мушаафиры восприняли пронзительный звук, отраженный и умноженный эхом. И над Огнем проявился в собственном сиянии продолговатый вибрирующий кокон, производящий странные скручивающие движения, будто бы настраивал сам себя.
И Гость, пришедший из Великой Формы, воспринимал мушаафиров в своей временной Камкарре, которую сотворил, а мушаафиры воспринимали его, но в ложном свете.
И хотя им казалось, что они Взирают на него как на Кокон, по-настоящему они оставались далеки от того, чтобы воспринять его Истинную Древнейшую Форму, ибо восприятие мушаафиров связывали Узы Старой Камкарры.
И в силу Старой Камкарры сделалось с ними так, будто Один Член их Общего Тела не ведал, чем Занят Другой их Член.
И только лишь в малой части их Общей Филактери было размещено их восприятие. Прочая же Филактерь сильно загрязнилась и Служила Вместилищем для Больших Форм Ума и Настроений, среди которых и распределился их интерес и осознание.
И некоторая часть мушаафиров мысленно блудодействовала, некоторая часть употребляла вкусную пищу, некоторая часть их вслушивалась в Ложные Учения, некоторая часть их любовалась драгоценностями, и так их осознание было распределено между многими иллюзиями и мыслями, и отвлекающими делами ума.