Система Ада
Шрифт:
– Обязательно.
– Мать-героиня Еремина. Я родила для родины уже семерых детей.
– Да-а?
– удивился Миша.
– Вы хорошо выглядите.
Девица стащила с него штаны и принялась активно возбуждать. Он улыбнулся и огляделся по сторонам. Вокруг уже вовсю шло производство. По соседству наивный природный педик Еврюжихин с пыхтением постигал азы традиционного секса. Странно, но от густо заросших подмышек партнерши пахло не потом и не хозяйственным мылом, а каким-то дешевым одеколоном. Хоть это радовало.
– Товарищ
– Чего?
Она удивленно напряглась, прекратила все движения, когда его язык раздвинул ей губы, и уж совсем ошеломлена, почувствовав, что этот необычный впередсмотрящий знает, где находится клитор и что с ним надо делать.
– Ты что, Миша, милый...
Она обвила его крепкими ногами, принимая в просторное нутро и чуть не заплакала.
– Тебе нравится так?
– спросил он, не переставая ласкать клитор.
– Буржуазные предрассудки? Да?
Он все делал восхитительно медленно, и оргазм настиг его тогда, когда и самому производителю, и неожиданно для себя застонавшей под ним партнерше этого очень захотелось. Мать-героиня вцепилась ему в задницу крепкими ногтями и не могла отпустить от себя.
– Имя-то у тебя есть, товарищ Еремина?
– спросил он ее в пухлые губы.
– Маша, - тоненько ответила она.
– Я никогда не встречала...
Она еще немного поерзала под ним. В тусклом керосиновом свете у нее блеснули слезы.
– Мне еще никто из производителей так не делал, так не целовал. Обязуюсь родить живого и здорового мальчика. Приходи потом еще, если тебя это, смертью храбрых не...
У Миши на глаза тоже навернулись слезы. Что за страшная кротовая подземная жизнь! Бежать отсюда, бежать, схватить эту керосиновую лампу и...
Он откинулся в сторону и лежал неподвижно, уставясь в невидимый потолок. Вокруг послышались приглушенные разговоры, шевеления. Видно, в местный ритуал входила и возможность краткое время поболтать. Черт, хоть бы танцы вначале устроили. Нет, это не люди, это нечеловеческая цивилизация с коммунистическими лозунгами, непрерывной войной и планомерным траханьем. Страшнее ли это того, что он читал у Замятина и Оруэлла? Миша силился задуматься.
– Почему я тебя тут раньше не встречала?
– спросила Маша.
– Ты родился по решению какого съезда?
– Я спустился сюда с неба.
– Это шутка? Ты пошутил?
– она сдержанно захихикала.
– Тебе сколько лет?
– он понял, что времени поболтать осталось не так уж много.
– Мне? Восемь лет, - ответила Маша с гордостью, но непонятно по какому поводу.
– А как же ты... Как же ты семерых родила? Врешь, что ли?
– Да клянусь Зотовым!
– она сделала круглые глаза.
– Да ты никак из космического пространства свалился? Или из психиатрической лечебницы для возвращения обществу полноценных...
– Да, как раз оттуда. Все
– Глупенький, - она снова прижалась к нему, - в родильном подразделении же все быстрее идет. Ведь социалистическое отечество в опасности. Вот еще троих рожу и заслужу право попасть в рай, в эту, Большую Соленую пещеру.
Послышались голоса - два женских и один мужской. Последний принадлежал капитану Галактионо-ву, а женские - рулевым Здоровых и Зотовой, то есть Кате.
Матери-героини имели право докладывать начальству лаконично и лежа.
– Мать-героиня Штукина. Есть возможное зачатие!
– Мать-героиня Селезнева. Есть возможное зачатие!
– Мать-героиня Долотуева; Нет возможного зачатия.
– Почему?
– повысила голос Здоровых.
– Впередсмотрящий не возбудился.
– - Впередсмотрящий Ложкин!
– возмутился Галактионов.
– В то время, как товарищи проявляют рвение и размножательный героизм, вы плететесь в хвосте социалистического соревнования? Позор! В бой пойдете последним.
– Мать-героиня Симонян. Есть возможное зачатие!
– Мать-героиня Дмитриева. Есть возможное зачатие!
– Сашка!
– воскликнула Катя и заткнула свой последний звук ладонью.
Миша сел на нарах и взглянул вниз. Конечно, постельное задание есть тоже боевое задание, но увидеть своего возлюбленного, успешно выполнившим его с какой-то матерью-героиней, которую он увидел впервые, да еще с возможным зачатием, Кате было неприятно.
Когда все тайны Эроса вывернулись наизнанку, капитан Галактионов зычно скомандовал:
– Экипаж встать! Поздравляю вас с успешным окончанием размножения. Выходи строиться.
ГЛАВА 8
Какая бы страшная ни велась пальба, выстрелить лампочку здесь считалось таким же святотатством, ка в наземной войне напасть на Красный Крест. И вдру кто-то это сделал. Маленькое местное светило сагони- зировало в долю секунды яркой вспышкой и сколлапсировало. Метрах в сорока осталась желтеть самая слабенькая лампочка из шести, освещавших этот обширный грот.
И тут же в жутком полумраке теней сосед Шмид справа охнул, засучил ногами по камням насыпног бруствера и, оставив винтовку на месте, сполз на Мишу, судорожно схватил его за плечо и потянул внйз.
Они оказались в классической позе бойца, умирающего на коленях соратника.
В этом немыслимом подземелье одна нелепость громоздилась на другую невероятность. Прошел уже месяц плена и войны, а может, и больше, но до сих ни к чему привыкнуть было невозможно, хотя даже сны снились местные. И вот опять смерть.
Чужая кровь на ладонях была липкой, теплой и противной. У тихого парнишки, за все время не проронившего тут, кажется, ни слова, дырка для излета души оказалась не для надгробной фотографии. Пуля угодила в глаз. А при таком освещении - точно кто-то проковырял грубую дырку в сером комке теста.