Система Альфонса в Мире Боевых Искусств
Шрифт:
— Лу Инь?..
Тень вздрогнула и приоткрыла глаза цвета ясной синевы.
— Давно ты здесь?
— Нет, я, я недавно пришла… почти.
— Вот как?
— Вы спали, — продолжала торопливо объясняться девушка, — и я не хотела вас будить, поэтому решила подождать, а потом решила заняться культивацией, если было время…
— Ничего, всё в порядке, — сбрасывая вязкую, как одеяло, дрёму сказал Сима Фэй, и погодя прибавил:
— Так ты смотрела, как я сплю?
Даже в полумраке он заметил, как серенькие щёчки Лу Инь заливаются румянцем.
—
— Не волнуйся, я не против, — с улыбкой спускаясь на песок сказал Сима Фэй. — Можешь смотреть сколько хочешь.
— Я не хочу! То есть, эм…
Наблюдая за метаниями девушки, Сима Фэй мысленно усмехнулся.
— Что ж, пошли.
— Пошли?
— Ты ведь пришла проводить меня на ужин?
— Ах, да… идёмте, — быстро кивнула Лу Инь, после чего облегчённо вздохнула, что удалось сменить тему.
Они прошли по тропинке до поворота и стали подниматься по лестнице. Ночь была тихая и безветренная. Лишь редкие насекомые цокали среди листвы, не нарушая, но подчёркивая царившую между парой тишину. Сима Фэй подумывал прочитать стишок, — как раз он недавно придумал очень хороший, — но затем посмотрел на взволнованное личико Лу Инь и решил подобрать для этого более подходящее время.
Когда они пришли на место, на пороге хижины Лу Инь горели лампы, освещая полную фигуру старухи Лу.
Последняя немедленно отчитала Лу Инь за то, что она пришла так поздно, а затем, когда девушка стала извиняться, стукнула её по голове и вежливо кланяясь предложила Сима Фэю зайти в помещение. Меж делом он отметил, что, несмотря на кажущуюся строгость в отношении своей приёмной внучки, старуха находилась в отличном расположении духа. Об этом говорил и румянец, и великое множество тарелок с едой, от которых ломился и потрескивал даже плотный деревянный стол.
Тут Сима Фэй понял, что и вправду проголодался, а потому с удовольствием, — придерживаясь, однако, этикета, положенного представителю высшего сословия, — взялся за белоснежное пюре, посыпанное лепестками неизвестного ему растения, которые придавали блюду удивительный мясисто-маслянистый привкус.
Лу Инь сперва неуверенно смотрела на свою тарелку; затем получила черпаком по голове и перестала, всё равно при этом стараясь быть умеренной. В один момент она попыталась повторять за Сима Феем и выпрямила осанку, но уже вскоре, как это часто с ней бывает, её внимание перехватили отстранённые мысли.
В этот раз она была одной единственной.
Лу Инь вдруг подумала о том, что это, верно, был последний раз, когда она видит Сима Фея; ведь последний занял второе место на экзамене. А значит сразу станет Избранным учеником Секты Жемчужного Истока и поселится на вершине горы. Сама же она попадёт в общежитие Внешнего круга и при этом потеряет дарованное прислуге право подниматься на любой из уровней Секты. Она не сможет больше навещать Сима Фэя. В свою очередь ему больше не зачем было её видеть.
Он выполнил своё обещание и помог ей стать ученицей Секты. Совершил благой поступок и позволил бедной служанке немного приблизиться
А значит сейчас был их последний вечер вместе. Завтра на рассвете Сима Фэй устремиться в небесную высь, в то время как самой Лу Инь только и останется, что слушать о его свершениях, и лишь изредка, на церемониях и турнирах, смотреть на него со стороны, снизу, как на звезду, которая стремительно поднимается в небесную высь…
Мысли об этом тяжким камнем повисли у неё на сердце и затмили радостное волнение, которое она испытывала с момента, когда стала ученицей Секты Жемчужного Истока. Через силу доела она половину своей тарелки и уже хотел помочь прибраться, когда бабушка Лу неожиданно приказала ей проводить господина Сима.
Лу Инь не хотелось этим заниматься; почему-то ей это казалось болезненным. Но выбора не было, и она поплелась на улицу.
К этому времени уже совсем стемнело и лишь редкие фонари освещали тропинку; тем не менее, если посмотреть в обратную сторону, через прорези в древесных кронах становились заметны мириады сияющих окошек. Они карабкались наверх по тёмному горному склону и рассеивалась в звёздной вышине.
— Красиво, не правда ли? — глядя в небо сказал Сима Фэй.
Лу Инь слабо кивнула.
Он посмотрел на неё краем глаза, а затем продекламировал:
— Среди тысячи звёзд,
Мне нужна лишь одна,
И пускай небосвод,
Горит без конца,
Мне ночь без неё
Не будет мила… Как тебе?
— Ах? — встрепенулась Лу Инь, до которой лишь несколько секунд спустя дошёл смысл стихотворения, заливая её щёчки нежной краской.
— Стих. Понравился?
— Эм, я в этом не понимаю, но, по-моему, очень красиво…
— Вот как? Спасибо. По правде сказать, Лу Инь, твоё мнение единственное, которое меня интересует.
— Почему? — удивлённо спросила девушка.
Сима Фэй улыбнулся.
Его улыбка казалась особенно ясной и таинственной в сиянии звёздного неба; некоторое время Лу Инь смотрела на неё, как зачарованная, как в детстве смотрела на чудесные картины, которые продавались в Деревне для Гостей; затем её взгляд, словно под весом всего недостижимого и прекрасного, опустился на собственные босые ноги.
— Лу Инь, — вдруг сказал Сима Фэй.
Она вздрогнула и приподняла голову.
— Тебя что-то беспокоит?
— Нет, я…
Лу Инь прикусила губы.
— Если так, скажи. Я буду рад помочь.
Лу Инь помялась, затем резко остановилась, поклонилась и продекламировала:
— Спасибо вам, господин Сима. Я благодарна вам и надеюсь… надеюсь, что вы добьётесь всего, чего хотите и станете великим воином.
— Вот как?
— И я надеюсь… что когда-нибудь снова вас увижу, — прибавила она более тихим голосом.