Система природы, или О законах мира физического и мира духовного
Шрифт:
Мы ответим на всю эту брань, предоставив самому читателю судить, действительно ли система атеизма так абсурдна, как утверждают эти глубокомысленные фантазеры, вечно спорящие друг с другом по поводу уродливых, противоречивых и странных созданий своего воображения. Наблюдая, как теологи не перестают обвинять атеистов в нелепостях, можно подумать, что они совершенно не знают возражений, выдвигаемых против них атеистами; правда, они недурно устроились в этом отношении: попы могут говорить и печатать все, что им угодно, в то время как их противники не могут нигде показаться. Правда, система натурализма до сих пор не была развита во всем своем объеме; но непредубежденные люди могли бы все же разобрать, плохо или хорошо рассуждает автор-атеист, утаил ли он серьезнейшие трудности, добросовестен ли он, прибегает ли он подобно врагам человеческого разума к разного рода уловкам, софизмам, ухищрениям и тонкостям, всегда заставляющим подозревать, что автор либо не обладает подлинным знанием, либо боится истины. Таким образом, только чистые, добросовестные, разумные люди вправе судить, лишены ли оснований вышеизложенные принципы; суду этих честных людей ученик природы представляет свои взгляды: он вправе отвергнуть суждения заблуждающихся фанатиков, самоуверенных невежд и своекорыстных плутов. Привыкнув рассуждать, люди найдут во всяком случае основания сомневаться в этих несуразных понятиях, представляющихся бесспорными истинами лишь тем, кто никогда не исследовал их согласно требованиям здравого смысла.
Мы охотно согласимся с Дерхемом, что атеисты встречаются редко: суеверие
Теперь мы сможем установить смысл слова атеист, часто без разбора применяемого теологами ко всем тем, кто в чем-нибудь отклоняется от принятых ими взглядов. Если под атеистом понимать человека, отрицающего существование присущей материи силы, без которой невозможно понять природу, и если эту движущую силу назвать богом, то атеистов не существует и это слово могло бы применяться только для обозначения сумасшедших. Ну, а если под атеистами понимать людей, не вдающихся в фантазерство; руководствующихся опытом и свидетельством своих чувств; наблюдающих в природе лишь то, что в ней реально находится или что они способны в ней познать; считающих материю по существу своему активной и подвижной, находящейся в разнообразных сочетаниях, по природе обладающей различными свойствами и способной произвести все наблюдаемые в ней вещи? Если под атеистами понимать физиков, убежденных, что можно без помощи всякой призрачной причины объяснить все явления одними законами движения, взаимоотношениями между разными вещами, их сродством, аналогиями, притяжением и отталкиванием, пропорциями, соединениями и разъединениями? Доктор Кедворт в гл. II своей "Systema intellectuale" насчитывает у древних четыре категории атеистов: 1) учеников Анаксимандра, называвшихся гилопатами, которые приписывали образование всего бесчувственной материи; 2) атомистов, или учеников Демокрита, приписывавших все столкновениям атомов; 3) атеистов-стоиков, признававших слепую, но действующую по неизменным правилам природу; 4) гилоаоистов, или учеников Стратона, приписывавших материи жизнь. Полезно заметить, что способнейшие физики древности были явными или скрытыми атеистами; но их учение постоянно подавлялось суеверием простого народа и было почти совершенно затемнено фанатической и фантастической философией Пифагора и особенно Платона. Ведь неопределенное, загадочное, фантастическое берет обыкновенно верх над простым, естественным, понятным (Le Clerc (8) Bibliolheque Choisie, t. II). Если под атеистами понимать людей, которые не знают, что такое дух; не видят необходимости одухотворять, или делать непонятными, телесные, чувственные и естественные причины, являющиеся единственно реальными и активными; не считают целесообразным с точки зрения познания движущей силы мира отделять эту силу от мира и приписывать ее какому-то совершенно непонятному, помещенному вне великого целого существу, местопребывание которого никак нельзя установить? Если под атеистами понимать людей, которые откровенно сознаются, что не способны ни понять отрицательные атрибуты и теологические абстракции, ни примирить их с человеческими и моральными качествами, приписываемыми божеству, или же людей, которые утверждают, что из этой смеси несовместимых качеств может получиться только вымышленное существо, так как чистый дух лишен органов, необходимых для пользования человеческими качествами и способностями? Если под атеистами понимать людей, отвергающих призрак, отвратительные и несовместимые качества которого способны только нарушить спокойствие человеческого рода и довести его до пагубнейшего безумия? Если, скажу я, называть атеистами мыслителей этого рода, то нельзя сомневаться в их существовании. Их было бы множество, если бы учения здравой физики и истины здравого смысла были более распространены: тогда на них смотрели бы не как на безумцев или бесноватых, но как на людей, свободных от предрассудков, взгляды или, если угодно, невежественные представления которых были бы полезнее человечеству, чем мнимые знания и пустые гипотезы, издавна являющиеся истинными причинами его бедствий.
С другой стороны, если атеистами станут называть людей, вынужденных признать, что они не имеют никакого представления о призраке, почитаемом и проповедуемом ими другим; неспособных объяснить ни природу, ни сущность своего обоготворенного призрака; никогда не согласных между собой по вопросу о доказательствах бытия, качествах и способе действия своего бога; путем бесчисленных отрицаний превращающих этого бога в чистое небытие; простирающихся или заставляющих других простираться ниц перед нелепыми вымыслами своего безумствующего воображения,- если, говорю я, атеистами назовут людей этого рода, то придется признать, что мир полон атеистов и к ним можно отнести даже искуснейших теологов, без конца рассуждающих о том, чего они не понимают; спорящих по поводу существа, бытия которого они не могут доказать; успешно устраняющих своими противоречиями возможность этого бытия; сводящих на нет совершенства бога бесчисленными несовершенствами, которыми они его наделяют; восстанавливающих людей против бога приписываемой ему жестокостью. Наконец, можно было бы считать подлинными атеистами те легковерные народы, которые, почитая традиции, слепо падают ниц перед существом, представление о котором они получают от
Все вышеизложенное доказывает, что теологи сами не всегда понимали, в каком смысле ими употреблялось слово атеист; они пользовались этим словом как бранным обозначением людей, взгляды и принципы которых расходились с их собственными воззрениями. Действительно, мы знаем, что эти хитроумные ученые мужи, всегда с упорством придерживающиеся своих взглядов, любили обвинять в атеизме всех тех, кому хотели повредить, кого желали очернить, чьи взгляды стремились выставить в невыгодном свете; поступая так, они были уверены, что встревожат неразумную чернь таким туманным обвинением, таким прозвищем, с которым невежество связывает представление о чем-то ужасном, не зная его истинного смысла. В результате подобной политики сторонники одних и тех же религиозных учений, поклонники одного и того же бога нередко в пылу своих религиозных распрей обвиняли друг друга в атеизме: быть атеистом в данном случае значило, собственно, не разделять во всем взглядов тех, с кем споришь по религиозным вопросам. Толпа во все времена считала атеистами тех, кто думал о божестве иначе, чем вожди, за которыми она привыкла следовать. Сократ, почитатель единого бога, был в глазах афинского народа атеистом.
Мало того, как мы уже указывали, в атеизме часто обвиняли даже таких лиц, которые особенно потрудились над установлением бытия божьего, но не привели для этого удовлетворительных доказательств; так как в этом вопросе все аргументы более или менее неполноценны, то врагам таких лиц нетрудно было выдать их за атеистов, которые коварно предали дело божье и нанесли ему вред его слабой защитой. Я не буду останавливаться на том, как шатка истина, которую называют совершенно очевидной и в то же время постоянно пытаются доказывать, никогда не удовлетворяя, однако, этими доказательствами даже лиц, по их словам, вполне убежденных в ней. Во всяком случае остается фактом, что в результате рассмотрения принципов авторов, пытавшихся доказать бытие бога, их находили обыкновенно слабыми или ложными, так как они не могли быть ни убедительными, ни истинными; сами теологи должны были сознаться, что их противники могли бы извлечь из этой аргументации выводы, противоречащие выгодным для них взглядам; под влиянием этого теологи часто резко выступали против тех людей, которые воображали, что нашли убедительнейшие доказательства бытия божьего; последние, без сомнения, не понимали, что аргументация тех, кто пытается доказать бытие мнимого и противоречивого существа, которое всякий человек видит по-своему, не может быть неуязвимой. Что сказать о взглядах человека, выражающегося подобно Паскалю в VIII его "Мыслен", где он обнаруживает полную неуверенность в существовании бога? "Я исследовал,- пишет он,- не оставил ли этот бог, о котором все говорят, каких-нибудь своих следов. Я смотрю во все стороны и повсюду вижу лишь мрак. Все, что я наблюдаю в природе, дает повод для сомнений и тревог. Если бы я не видел в ней ничего, что указывает на признаки божества, то решился бы ничему не верить. Если бы я повсюду видел признаки творца, то успокоился бы в лоне веры. Но, видя слишком много, чтобы отрицать, и слишком мало, чтобы вполне увериться, я нахожусь в плачевном положении; сотни раз я хотел, чтобы природа, если ею управляет бог, указала на это недвусмысленным образом или, если свидетельства, доставляемые ею, сомнительны, окончательно уничтожила их; я хотел видеть в ней все или ничто, чтобы знать, чего мне придерживаться". Вот каково состояние сильного ума, борющегося со сковывающими его предрассудками.
Одним словом, в атеизме и безбожии обвиняли почти всех, кто с особенным жаром защищал бога теологов; на его усерднейших сторонников смотрели как на перебежчиков и изменников; от этого упрека не могли избавиться даже самые набожные теологи; они беспощадно обвиняли в этом друг друга, и, без сомнения, все заслужили обвинения в атеизме, если под атеистами понимать людей, мнения которых о их боге не выдерживают малейшего прикосновения критики.
Глава 12. СОВМЕСТИМ ЛИ АТЕИЗМ С НРАВСТВЕННОСТЬЮ?
Доказав существование атеистов, вернемся к тем оскорблениям, которыми осыпают их богопочитатели. "Атеист, - согласно Аббади, - не может обладать добродетелью; для него добродетель лишь призрак, честность - пустой звук, добросовестность - просто глупость... Его единственный закон - личная выгода; если этот взгляд верен, то совесть является предрассудком, естественный закон - иллюзией, право - заблуждением, доброта лишается всякой основы, общественные связи распадаются, верность пропадает, друг всегда готов предать своего друга, гражданин - изменить своему отечеству, сын - убить своего отца, чтобы воспользоваться наследством, если только к этому представится случай и ему удастся избежать карающего меча правосудия, которого только и следует бояться. Самые нерушимые права и священные законы являются с этой точки зрения только грезами и сновидениями". (Аббади, Об истинности христианской религии, т. I, гл. XVII.)
Этому описанию может соответствовать поведение не мыслящего, чувствующего, рассуждающего, разумного существа, а какого-то дикого зверя, безумца, не имеющего ни малейшего представления об естественных отношениях, связывающих между собой существа, необходимые друг другу для их взаимного счастья. Мыслимо ли, чтобы одаренный хоть каплей здравого смысла и способный к наблюдениям человек позволил себе поступать так, как согласно вышеизложенному должен поступать атеист, то есть человек, достаточно здравомыслящий, чтобы избавиться на основании доводов разума от предрассудков, которые ему постоянно внушались как нечто священное и значительное? Мыслимо ли, говорю я, чтобы в каком-нибудь цивилизованном государстве нашелся столь темный гражданин, который не понял бы своих самых естественных обязанностей, самых насущных интересов, опасностей, которым он подвергается, нарушая покой своих ближних и следуя только голосу своих изменчивых желаний? Ведь самое тупое существо должно понять, что общество выгодно для него, что оно нуждается в помощи других людей, что уважение его ближних необходимо ему для собственного счастья, что гнев окружающих очень опасен для него, что законы угрожают карами любому их нарушителю. Всякий человек, получивший порядочное воспитание, испытавший в детстве ласки отца, а затем прелести дружбы, воспользовавшийся добрыми делами людей, знающий цену доброты и справедливости, понимающий очарование привязанности наших ближних, опасность их отвращения и презрения к себе,- не может не бояться потерять все эти несомненные выгоды и навлечь на себя серьезнейшую опасность своим поведением. Разве стыд, страх, презрение к самому себе не будут тревожить его покоя, когда, углубившись в себя, он станет глядеть на себя чужими глазами? Разве угрызения совести существуют лишь у тех, кто верит в бога? Разве мысль о возможности быть увиденным существом, о котором имеешь лишь самые смутные понятия, сильнее, чем мысль о возможности быть увиденным людьми и самим собой, о вечном страхе и жестокой необходимости ненавидеть себя и краснеть, думая о своем поведении и неизбежно вызываемых им чувствах?
Имея это в виду, мы ответим Аббади, шаг за шагом опровергая его обвинения, что атеист - это человек, знающий природу и ее законы, а также свою собственную природу и налагаемые ею на пего обязанности; атеист обладает опытом, а этот опыт на каждом шагу показывает ему, что порок может ему повредить, что его самые сокровенные проступки и самые тайные наклонности могут когда-нибудь обнаружиться; этот опыт показывает ему, что общество полезно для его счастья, что в его собственных интересах любить отечество, которое защищает его и дает ему возможность спокойно наслаждаться благами природы, что он может быть счастливым, лишь заставив себя любить, что отец - его вернейший друг, что неблагодарность уменьшила бы расположение к нему его благодетелей, что правосудие необходимо для охраны всякого общества и ни один человек, как бы он ни был могуществен, не может быть доволен собой, если является предметом общественной ненависти и знает это.