Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
Тем временем Чжучжи-лан продолжал неумолимо закручивать гайки в его животе. Хоть Шэнь Цинцю и знал, к чему это может привести, он не удержался от того, чтобы, обернувшись, метнуть в него гневный взгляд. Вот так-то демоны платят за доброту, поселяя в твоем животе паразитов, а затем устраивая им развеселую семейную вечеринку?
– Даже в подобном состоянии вы не сбавляете шага, – вздохнул Тяньлан-цзюнь. – Воистину, вы необычайный человек, мастер Шэнь – ваша решимость и сила воли не знают границ. Неужто вы и впрямь готовы пожертвовать жизнью ради моего сына?
– Мой господин, – внезапно
Не успел он закончить фразу, как боль в животе Шэнь Цинцю внезапно исчезла, оставив в теле блаженную легкость. Не теряя времени даром, заклинатель сорвался на бег. Видя это, Тяньлан-цзюнь изумленно бросил:
– Неужто твоя кровь неспособна его удержать?
– Прежде была способна, – искренне растерялся Чжучжи-лан. – Но теперь не могу – уж не знаю, почему!
Пусть Шэнь Цинцю сквозь пелену перед глазами и шум в ушах едва различал, что творится вокруг него, он четко знал, что должен дотащить Ло Бинхэ до выхода и вызволить его отсюда. Придерживаясь за стены, он продолжал продвигаться вперед бодрой рысью. Споткнувшись обо что-то, он пошатнулся, сознавая, что вот-вот рухнет, достигнув пределов своей выносливости – в глазах потемнело, колени превратились в желе – и все же он устоял на ногах благодаря руке, которая, подхватив под локоть, дернула его вверх.
Шэнь Цинцю понадобилось немало времени, чтобы просто сфокусировать взгляд.
Как бы то ни было, разглядеть лицо он так и не смог – его слепили сверкающие яростным огнем глаза и пышущая на лбу демоническая печать.
Тяньлан-цзюнь и Чжучжи-лан все еще высились посреди склепа ледяными изваяниями, окруженными тучами темной энергии. Стоило Ло Бинхэ ступить внутрь, как ледяные щупальца тотчас поползли по его черным сапогам, но он попросту раздавил их подошвами. Подлетев к превратившимся в ледяные столпы родичам, он наградил каждого из них сокрушительным ударом – по глыбам льда тотчас поползли трещины.
– Бесполезно, – выдохнул прислонившийся к стене Шэнь Цинцю. – Подобный лед не так-то просто разбить, когда он уже схватился. И уж тем паче тебе не причинить вреда тем, кто внутри – скорее ты тем самым поможешь им освободиться. Так что лучше давай-ка воспользуемся тем, что пока они не в силах к нам присоединиться, и покинем обиталище твоих предков подобру-поздорову.
Ло Бинхэ резко развернулся на каблуках, вновь направившись к Шэнь Цинцю.
Тот при виде своего ученика испытал целую бурю смешанных чувств – от изумления до восторга. Он-то собирался забрать его из гроба, где припрятал его, никак не ожидая, что Ло Бинхэ за это время очнется. Шэнь Цинцю чуть не брякнул: «Как ты себя чувствуешь?» – когда внезапно осознал, что его ученика прямо-таки распирает от гнева.
– Разве я не говорил тебе не иметь с ними дела? – практически проревел Ло Бинхэ.
На Шэнь Цинцю, у которого без того все расплывалось перед глазами, этот тон произвел эффект выплеснутого прямо в лицо ведра ледяной воды. Пару мгновений он просто смотрел на ученика в немом отупении, а потом в его сердце зародилась искра жгучей обиды.
– Ты в порядке? – ничего не выражающим голосом спросил он.
– В порядке? – немногим дружелюбнее рявкнул Ло Бинхэ. – В каком еще
Судя по тому, что у него доставало сил орать на учителя, он и впрямь пришел в чувство [2] – в таком случае, Шэнь Цинцю мог считать, что расплатился с Ло Бинхэ хотя бы отчасти [3].
– Вот и славно, – кивнул он.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он двинулся прочь, не разбирая дороги.
Он и в самом деле не знал, куда идет. Без Ло Бинхэ и Синьмо ему ни в жизни не покинуть стен Священного мавзолея, так что направление не имело значения. Он рисковал своей жизнью, чтобы вытащить Ло Бинхэ, и все, что он заслужил взамен – очередной сеанс бешеного ора. Право слово, с него хватит.
Не успел он пройти и пары шагов, как рядом загорелись Свечи последнего вздоха, осветив его лицо. Выбросив руку, Ло Бинхэ внезапно схватил его за рукав:
– Ты плачешь?
Шэнь Цинцю уставил на него непонимающий взор.
Плачет?
Он плачет?
Да разве такое возможно?!
Подняв левую руку, он дотронулся до лица. Прежде эта рука была плотно занята бессознательным телом ученика, так что ему впервые за долгое время представилась возможность использовать ее для чего-то другого. Щеки и впрямь были мокры от слез – он и сам не заметил, когда они полились.
И тут Шэнь Цинцю понял, что это случилось, когда он выдергивал из ноги побеги цинсы.
Стыдоба, да и только.
Негодование, которым так и сочился голос Ло Бинхэ, бесследно испарилось.
– Выходит, когда я слышал, что учитель плакал, мне не почудилось?
– Почем мне знать! – вне себя от унижения брякнул Шэнь Цинцю.
Вырвав рукав, он вновь двинулся прочь. Ло Бинхэ тотчас вновь схватил его – и, вот дерьмо, надо же было ему вцепиться в правую руку, где укоренилась цинсы. Хоть Шэнь Цинцю удалось сдержать недостойный вскрик, он все же невольно застонал сквозь зубы. Ло Бинхэ тотчас отнял руку, поддержав учителя под левый локоть, и принялся встревоженно осматривать его в зеленоватом свете свечей.
И чем дольше он его разглядывал, тем более обеспокоенным делалось выражение его лица – похоже, на теле Шэнь Цинцю и впрямь живого места не осталось. Все, на что падал его взгляд, было сплошь окровавлено и изранено – воистину, зрелище не для слабонервных. Ло Бинхэ четко помнил, что, прежде чем он лишился сознания, с Шэнь Цинцю определенно было все в порядке.
– Это все… из-за меня? – спросил он дрогнувшим голосом.
Шэнь Цинцю казалось, что еще немного, и он начнет харкать кровью. Если не из-за тебя, то из-за кого же, спрашивается?
Однако он никогда не сказал бы этого вслух, потому как ненавидел давить на жалость и кичиться своими жертвами [4], а потому выплюнул лишь три слова:
– Твоя рука – пусти.
Ло Бинхэ мигом переменился в лице, с неожиданной мягкостью бросив:
– Не пущу. Учитель, не злись на меня, я был неправ.
Сколько, мать вашу, раз он уже это слышал – и хоть бы раз был эффект!
Шэнь Цинцю лишь отмахнулся: поди прочь, Незрячие остовы уже на подходе, так что просто дай мне уйти, пока есть такая возможность! Однако вместо того, чтобы последовать этому немому приказу, Ло Бинхэ вцепился в учителя, что твоя тянучка [5]: