Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
— …Помедленней.
С готовностью закивав, Ло Бинхэ и впрямь замедлился, прилежно следуя указаниям учителя, словно младенец, учащийся ходить. Продвигаясь шаг за шагом, он продолжал исследовать новую для себя территорию, пока не наткнулся на особенно чувствительную точку, от прикосновения к которой Шэнь Цинцю содрогнулся всем телом. Это ощущение было не таким уж плохим, а потому, затолкав самоуважение поглубже, он бросил:
— Хм-м-м, вот там… было хорошо.
С какой стати, спрашивается, он должен наставлять кого-то, как его правильно трахать?
Однако, будучи учителем до мозга костей, Шэнь Цинцю действительно
Бдительно следя за выражением его лица, Ло Бинхэ принялся старательно помогать ему расслабиться. Покрасневшие уголки глаз и веки учителя, поджатые, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, губы, напряжённая складка, то появляющаяся, то исчезающая меж бровей — ничто не избегало его внимания. Шэнь Цинцю едва мог снести это чувство, что ему некуда укрыться — он как раз собирался отвернуться, чтобы спрятать залитое краской стыда лицо, когда он уловил кое-что краем глаза.
Против сердца Ло Бинхэ виднелся уродливый шрам.
Он остался от удара мечом, когда Шэнь Цинцю сбросил ученика в Бесконечную бездну.
Тогда он вовсе не хотел ранить Ло Бинхэ — как не желал и впоследствии — но, хоть и против воли, продолжал делать это вновь и вновь — с истиной не поспоришь.
Шэнь Цинцю словно в трансе протянул руку, коснувшись шрама — в этот самый момент Ло Бинхэ решил, что подготовка завершена.
Стоило ему убрать пальцы, как отверстие моментально закрылось, словно ничего в помине не было, и пылающая грудь ученика прильнула к Шэнь Цинцю.
Горячая и широкая головка упёрлась в мягкое увлажнённое отверстие. Шэнь Цинцю что было сил вцепился в шею Ло Бинхэ и, сделав глубокий вдох, приготовился встретить своего любовника. Толстый стержень двинулся вперёд, медленно раскрывая его тело.
И всё же это было больно. Слишком маленькое отверстие растянулось так, что горело огнём.
Хоть он и был смазан бог весть откуда взявшимся лубрикантом, который порядком снижал трение, размер вторженца превосходил любые предосторожности. Под воздействием нарастающей боли Шэнь Цинцю ещё крепче обхватил Ло Бинхэ, так что его ноги тесно прижались к талии ученика. Барабанная перепонка загудела от того, что Ло Бинхэ бросил прямо в ухо:
— Учитель… вот так нормально?
В голосе ученика слышалось напряжение — Ло Бинхэ явно с трудом сдерживался, чтобы не засадить ему разом.
— …Да, — против воли выдавил Шэнь Цинцю.
Получив дозволение, Ло Бинхэ усилил захват на талии учителя и вошёл с чуть бoльшим энтузиазмом.
Заполнив внутренности Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ до предела растянул его отверстие. Заклинателю казалось, что нижняя часть тела больше ему не принадлежит. Немного отступив, Ло Бинхэ проник ещё глубже. Воздух наполнили влажные хлюпанья, порождаемые безостановочным движением внутрь и наружу. Всё это до такой степени переполнило душу Шэнь Цинцю страданием от боли и дискомфорта, что ему захотелось биться головой о стену. Он сам не заметил, когда слёзы полились из глаз. В этот самый момент Ло Бинхэ склонился, чтобы поцеловать Шэнь Цинцю — и его глазам предстало искаженное болью лицо учителя. Он застыл — этот удар был чересчур силён. Слёзы тотчас хлынули и из его глаз, мешаясь со слезами Шэнь Цинцю.
Капающая на его лицо влага и вовсе лишила Шэнь Цинцю дара речи.
Из-за чего ты, спрашивается, плачешь?
—
«Ну, знаешь…»
— Этот ученик и впрямь безнадёжен…
Два взрослых мужика ревут почём зря — один над другим. Видали вы когда-нибудь подобную дичь?
Кое-как терпя боль, Шэнь Цинцю коснулся губами щёк и век Ло Бинхэ, сцеловывая слёзы.
— Всё в порядке, — заверил он ученика. — Этому учителю не так уж и больно. Все с чего-то да начинают. Можешь продолжать.
— Нет, уж лучше я выйду, — бросил Ло Бинхэ, у которого, похоже, напрочь пропало желание продолжать.
«Да чтоб тебя! Шутишь, что ли? — выругался про себя Шэнь Цинцю. Ведь если они сейчас ударят по тормозам, то это набросит тень на их отношения, которую едва ли что-либо развеет! — Ты что, не боишься стать импотентом?!»
Уж лучше разок потерпеть, чтобы закрыть эту страницу, чем продолжать эту маету. По крайней мере, хоть один из них должен получить удовлетворение, так ведь?
Приняв окончательное решение, Шэнь Цинцю резко приподнялся и поменялся местами с Ло Бинхэ, пригвоздив его к кровати.
На это дерзкое действо и ушёл последний запас его сил — ноги больше не держали Шэнь Цинцю, так что он осел прямиком на член Ло Бинхэ, тем самым протолкнув его куда глубже прежнего. Ощущая, как головка упёрлась прямиком в его желудок, Шэнь Цинцю едва сдержал позыв к рвоте.
Поскольку Ло Бинхэ в прошлый раз так и не кончил, он вполне мог считаться девственником. В конце концов, Шэнь Цинцю решил во что бы то ни стало хотя бы помочь ему потерять невинность.
Концентрируясь на этой мысли, Шэнь Цинцю кое-как удалось выпрямиться, опираясь о живот Ло Бинхэ, когда твёрдая массивная головка внутри него задела ту самую точку. Внезапная волна превозмогающего боль странного чувства сродни щекотке прокатилась по всему телу. Застигнутый ею врасплох Шэнь Цинцю вновь обмяк — в этот самый момент Ло Бинхэ привстал, подхватив его в объятия.
— Учитель, вам ведь не больно, когда я касаюсь вас там? — проницательно спросил он.
Не просто не больно, но и… не лишено приятности!
Теперь он восседал на бёдрах Ло Бинхэ с широко разведёнными ногами — лицом к лицу, с неразрывно соединёнными снизу телами.
Чтобы сохранить равновесие, Шэнь Цинцю пришлось закинуть ноющие руки на шею Ло Бинхэ. Поскольку малейшее движение теперь порождало немедленный ответ нижней части тела, из груди Шэнь Цинцю вырвалось недовольное мычание. Воодушевлённый успехом Ло Бинхэ приподнял Шэнь Цинцю, придерживая его за округлые ягодицы, и вновь опустил, направляя движение к той самой точке.
На сей раз Шэнь Цинцю не смог сдержаться, испустив стон. Его дрожащие ноги плотнее обхватили тело Ло Бинхэ, а отверстие невольно сжалось. Приспособившись, Ло Бинхэ принялся двигаться, наращивая скорость — ритма в этих ударах не было и в помине, он просто вбивался, как мог, но именно поэтому они оба вскоре вовсе потеряли голову, забывшись в этом безумии. Шэнь Цинцю уже не знал, страдает он или же наслаждается процессом. Его еле слышные стоны и сбившееся дыхание мешались с влажным хлюпаньем и звонкими ударами тела о тело. Белёсая жидкость всё обильнее сочилась из его члена, стекая по стволу на бёдра. В какой-то момент он уже не мог выносить этого напора, этого жара и разливающегося по телу онемения.