Сивцев Вражек
Шрифт:
Наутро Протасов был у приятеля, с которым давно уже не видался. Встретились хорошо.
– А ты что же делаешь теперь?
– Я? Мешочничаю.
– Вот чудак. Разве выгодно?
– Ничего, живу.
– А почему не работаешь по специальности? Сейчас люди нужны.
Протасов изложил свою просьбу: навести, где полагается, справку, за что взят Астафьев и что ему грозит. Приятель, хоть и не очень охотно, согласился.
– Ладно, я позвоню одному типу; только с ним нужно осторожно, так что ты не удивляйся. И
– Алло! Это вы? Да, да. Узнали по голосу? Слушайте, милый, ну как вчера окончилось? А долго сидели? Так. Так-так. Вы думаете, выйдет что-нибудь? Ну что ж, хорошо. Да. Значит - не раньше послезавтра? Хорошо, я позвоню. Ну, пока... Постойте, что-то я хотел вас спросить... Да, вы не можете ли дать мне одну справочку, тут ко мне все пристают родные одного арестованного, сейчас разыщу фамилию. А? Да нет, кажется, ерундовское дело, просто - зря взяли, но уж очень надоедают мне. Фамилия его...
Ответа на справку пришлось ждать с полчаса. По характеру ответ был неутешителен.
– Определенно ничего, но очень сильные подозрения. Дело у товарища Брикмана, а он любит подержать.
– А если похлопотать за него?
– спросил Протасов.
– Помогает иногда. Ты его лично знаешь?
– Лично не знаю, но есть общие знакомые. Одна девушка о нем хлопочет.
– Кто такая?
Протасов подумал и назвал Танюшу. Приятелю своему он доверял.
– Она не родственница профессора?
– Внучка.
– Ну что ж, это хорошо. Профессор - человек известный, уважаемый. А сам он не мог бы?
– Сам он слишком стар.
– Так тебе что же, Протасов, рекомендацию для нее дать?
– Да, если можно.
– Ладно. Ты за нее ручаешься?
– Ну, конечно.
– Нет, я так только. Всяко бывает. Ты что, влюблен в нее? Хорошенькая? А к кому же рекомендацию? Я могу вот только к этому типу, которому звонил. С ним я хорош, с другими хуже.
– А он кто?
Приятель назвал фамилию достаточно крупного "типа", чтобы слыхал о нем и Протасов. Это было не то лицо, разговора с которым добивалась Танюша, но приятель Протасова, услыхав, к кому она добивается пропуска, только рассмеялся.
– Э, нет, батенька, к нему бесполезно совершенно. И бесполезно, и попасть мудрено, он к себе не подпускает. Да он и слушать не станет. Мой тип ближе к маленьким делам. Только вот что... между нами говоря... человек он не первосортный, попросту говоря - дрянь порядочная. Но он сейчас в силе. С ним все-таки нужно осторожнее, зря не болтать. Ты предупреди ее, девицу свою.
– Ты с ним дружен?
– С ним? Я его знаю давно, еще по ссылке. Дружбы нет, а так - ничего, часто видимся. Я ведь сам не коммунист и политикой не занимаюсь, а только заседаю в разных коллегиях. А ты, Протасов, право же, напрасно не служишь. Ведь люди сейчас действительно нужны, а то порядочных людей совсем не остается. А ты работник отличный.
– За то
– Разве выгнали? Ну, это случайность, это ведь так, зря, всех без разбору инженеров выгоняли. Хочешь, я тебя устрою? Ты сейчас нигде не служишь?
Протасов назвал учреждение, не имевшее отношения ни к технике, ни к горному делу. Там он больше числился, чем действительно работал.
– Черт знает, какая ерунда. Там ведь делать нечего.
– Я там ничего и не делаю. Только иногда захожу получить пакетик дрожжей да баночку патоки.
– Ерунда, я тебя устрою по инженерной части.
Протасов подумал.
– Что ж, я бы работать хотел. Только мало верю в теперешнюю работу. А зря не хочется.
– Сейчас, конечно, работать плохо. Но понемножку наладится.
– Кто наладит-то?
– Кто? А ты и наладишь. Ты, я, другие, одним словом - настоящие люди. Пока верховодят дураки и мальчишки, потому дело и не идет. Но подожди, придет время, все поуспокоится и встанет на рельсы. Не сразу, Протасов.
– Я знаю. Но к тому времени ни одной машины целой не останется.
– Новые машины заведем.
– Средств на это не будет.
– И средства добудем. Экий ты пессимист, Протасов. Что ж, по-твоему, Россия погибнет, что ли?
– Может и погибнуть.
– Нет, милый, это - нет. Это только сейчас так кажется, от усталости. Я сам человек без иллюзий и отлично знаю нынешних правителей и одно скажу тебе: нет, Россия не погибнет, не такова страна. И ты, Протасов, в это не веришь, только так говоришь.
Они расстались дружески, и Протасов унес рекомендательное письмо для Танюши.
"В сущности он - хороший парень,- думал Протасов.- Россия, конечно, не погибнет, и работать для этого, конечно, нужно. Но шутливо врать по телефону и амикошонствовать со всякой дрянью,- это не всякому подходит. Но и судить его строго нельзя: веди он себя иначе - не мог бы пособить в трудном деле так просто и легко. А работать, конечно, нужно. Только бы немножко стало дышать полегче; и дураков стало бы поменьше".
ВОЛЧЬИ КРУГИ
Это удивительно, до чего волки перестали бояться!
Была зима многоснежная, и на пути от леса до деревни волк много раз глубоко завязил задние ноги. Луна освещала за ним черную дорожку следов, не прямую к деревне, а легкой дугой, с загибом к перелеску, точно волка невольно тянуло туда, к тени.
Через мост была дорога наезженная, хотя и моста сейчас, зимой, не было видно; снег засыпал речку с верхом, сровняв берега с полями. Только прутья ивняка отчерняли русло.
У края проезжей дороги волк присел и глухо повыл баском. Собаки ответили - далеко и нехотя. И волк побежал вперед боком, подтянув хвост.