Сивцев Вражек
Шрифт:
И, конечно, никто в доме на Долгоруковской не имел того, что имел Завалишин; даже преддомком Денисов не мог идти с ним в сравнение, хотя и брал подарки справа и слева, и за лишнюю прописанную душу (значит - лишнюю продовольственную карточку), и за поторговыванье в квартире разными припасенными товарами, и так, на всякий случай, уж за одно то, что он, Денисов,- преддомком, и значит, всякому понадобится.
В таких счастливых условиях Анна Климовна могла бы вести немалое хозяйство и, наверно, вела бы, если бы, например, был у Завалишина домик на краю Москвы или хоть бы настоящая квартира, хоть в две комнаты с кухней
Думала Анна Климовна завести на кухне кур - как другие делали, но побоялась, что куры будут мешать спать, да и грязь от них, пахнет тоже нехорошо. И зачем? Яиц и так можно раздобыть за свои деньги. Но однажды узнав, что одна старая ее приятельница, огородница, откормила большую свинью и нажила на этом целое богатство,- решила сделать то же. Не в богатстве дело, а в том, чтобы иметь настоящее хозяйство, а к праздникам заготовить и закоптить жирные окорока. Все это Анна Климовна, родом с юга, отлично умела делать. На откорм свинушки все соседи с удовольствием будут отдавать бросовую ботву, помои, все, чего даже голодный люд не ест; и в настоящем, для сала нужном корме тоже недостатка не встретится. Когда же малый поросеночек вырастет в большую и жирную свинушку,- он сам окупит свое воспитание. О помещении хлопотать не придется. Дла начала - кухня, придется поросеночка купать и держать в тепле; но после же Денисов, одобривший хозяйственный план Анны Климовны, обещал отвести одну из малых светлых надворных кладовок в полное распоряжение; все равно пустуют.
Анна Климовна съездила в недальнюю деревню и в обмен на соль, сахар, а главное - на спирт приобрела доброго поросеночка.
Вначале было много страхов: не отощал бы, не заболел бы, не погрызли бы его крысы. Когда подрос, все заботы Анны Климовны обратились на то, чтобы свинушку не украли и чтобы она меньше шевелилась, ела бы без передышки и обкладывалась салом. Во всем этом Анна Климовна имела полный успех. Те из соседей, которым она показала свинушку, только ахали и поздравляли Анну Климовну; если бы преддомком Денисов не был лично заинтересован в процветании и безопасности свинушки (ему обещана была доля) и в личном расположении Анны Климовны,- кто-нибудь из завистников нашел бы способ испытать крепость завалишинских замков.
Сам Завалишин, всегда дома мрачный и полухмельной, свинушкой интересовался мало. Перед Пасхой за месяц Анна Климовна сводила его в сарайчик посмотреть на крупную, совсем заплывшую жиром свинушку, чистую, мытую, розовую, едва державшуюся на ногах. А за две недели до Пасхи Анна Климовна сказала ему:
– Пора свинушку резать. Пока сало засолим да закоптим окорока - время нужно для этого.
– Надо, так и режь.
– Не сама же я; тебе сподручнее.
– А какое мне до нее дело?
– Как "какое дело"? Есть-то будешь.
– Сама съешь. Мне тяжелого есть нельзя, доктор не велел.
– Али опять плохо, что к доктору ходил?
– Значит, нехорошо.
– Что же он сказал, доктор?
Завалишин мрачно пробурчал:
– Что сказал... Говорит - коли так пойдет, не залечится, то операция нужна, брюхо вскрывать придется. Пущай
– А ты ему верь больше. Мало чего доктора наговорят. Может, и так пройдет.
Завалишин замолчал. Слово "операция" пугало его и потому, что тем же словом на месте службы называлась и его работа. Хотя чаще говорили "в расход" или "с вещами по городу". Как его ни мучили боли в животе, на операцию он все же никак не мог решиться. В последний раз доктор сказал ему:
– У вас с почками совсем плохо; с этим шутить нельзя. Лучше раньше решиться, а то потом поздно будет.
Анна Климовна выждала, когда у сожителя выдался свободный день, и опять заявила:
– Надо нынче обязательно свинушку заколоть. Уж ты пособи мне, тебе привычнее, и силы у тебя больше моего.
Завалишин встал и повязал кобуру с кольтом.
– Нашто берешь? Не стрелять же ее! Нужно ножиком. У меня и ножи отточены, чтобы потом пластать сало. И топор есть.
Когда пришли в сарайчик, Завалишин увидал, что Анна Климовна успела приготовить стол, сооруженный из дверной половины на ящиках, поставила чистое ведерко, запасла ножи, чистые тряпки - все, что требуется для такой "операции". Сама переоделась в дешевое трепаное платье, чтобы зря не пачкать хорошего, и принесла два кухонных передника.
– Надень, а то забрызгаешься.
Сарайчик был с окном, и дверь притворили от взора любопытных; дело все-таки деликатное.
Зажиревшая, едва подвижная свинушка хрюкала, пока Анна Климовна любовно мыла ей бока и вязала ноги.
– Помоги на стол поднять.
Подняли с трудом, и опять Анна Климовна мокрой тряпкой обтерла жирные розовые бока.
Омыв, вытерла насухо руки и голоском просительным и ласковым сказала:
– Ты уж сам, без меня, не бабье это дело. Вон они, ножики...
И попятилась, увидав, как затряслась у Завалишина борода и побелели глаза.
– Ты чего? Чего испугался-то?
Завалишин дрожал крупной дрожью. Пятясь к двери, правой рукой тянул из кобуры револьвер.
– Оставь, говорю, это, разве скотину этим можно, голову испортишь.
Завалишин отнял руку, вдруг ослабел и сел на ящик.
– Сама делай. Не могу я свинью резать. Слышишь, как она визжит.
– Какой жалостливый. Животную испугался. А еще мужчина.
– Молчи, Анна, говорю, не могу.
– Чего мне молчать. И без тебя управлюсь.
Анна Климовна взяла большой нож, остро отточенный, левой рукой прихватила в тряпку розовое рыло свинушки, повернула шеей кверху и, сверху вниз, неумело и некрепко, полоснула. Хлынула кровь, свинушка сильно дернулась и завизжала. Анна Климовна заторопилась, опять наставила нож,- но сильная рука схватила ее за плечо и отшвырнула от ее жертвы.
Завалишин с налитыми кровью глазами, с лицом исказившимся, размахивая кольтом, хрипло кричал:
– Уйди, не трожь, убью!
Она взвизгнула, как взвизгнула перед тем свинушка, увернулась, толкнула дверь и выскочила из сарайчика. Услыхала, как дверь за ней захлопнулась на скрипучем блоке, и, не оглядываясь, побежала к подъезду, где квартировал преддомком.
Минутами тремя позже Денисов с Анной Климовной опасливо подходили к сарайчику. Там было тихо, только слабенько доносился замиравший визг свинушки. У двери оба остановились.
Денисов окликнул:
– Эй, Завалишин, выйди-ка на минутку.