Сияние ангела

Уэзерли Ли

Я и так знала, что они опять показывают мою школь­ную фотографию, можно было даже не смотреть в теле­визор. Она была уже на каждом сайте Церкви ангелов по всему миру. Так что, честно говоря, решение изме­нить мою самую заметную черту далось мне не так уж трудно. К тому же никто не знал, как выглядит Алекс. У полиции был фоторобот, но это было просто смеш­но: охранник в церкви запомнил Алекса человеком лет на десять старше и фунтов на пятьдесят тяжелее, чем он был на самом деле, да еще и с мускулами, как у футбо­листа.

Я не могла оторвать

взгляд от девушки в зерка­ле. Как будто какой—то незнакомец украл мое лицо. Я потянулась за рыжим косметическим карандашом, который Алекс купил по моей просьбе, и провела по бровям. Эффект оказался еще более впечатляющим, чем можно было вообразить. Раньше, когда я смо­трела на себя, я едва замечала брови. Теперь каза­лось, что они вот—вот выпрыгнут из зеркала прямо на меня.

Теперь я выглядела так.

Потрясенная, я положила карандаш и провела паль­цами по остаткам моих волос. Одна половина вздыби­лась, другая упала. Возможно, кто—то где—то заплатил бы большие деньги за такую прическу. Это в духе моде­лей на подиуме, которые надевают платья из мусорных мешков, скрепленных булавками.

— Хорошо, что ты не собираешься становиться па­рикмахером, — сказала я Алексу. — Не думаю, что твой стиль будет очень популярен.

Он улыбнулся и прикоснулся к моей шее. Непри­вычное ощущение открытой кожи заставило меня по­чувствовать себя странно уязвимой.

— Самое главное, что тебя никто не узнает, — отве­тил он. — Боже, даже я тебя не узнаю.

— Ох, — сказала я. Я не хотела выглядеть совсем уж несчастной, но если Алекс не узнает меня, это... непра­вильно.

Поймав мой взгляд, он обнял меня сзади и прижал к груди. Моя макушка доставала ему до подбородка.

— Эй, — сказал он. Наши глаза встретились в зерка­ле. — Мы оба привыкнем. Ты знаешь, что по—прежнему прекрасна? Просто по—другому.

Я вздохнула, успокоенная тем, что он все еще так думает. Возможно, это мелко по сравнению со всем, что происходит в мире, но так много уже изменилось, а Алекс все еще смотрел на меня по—прежнему. Я хотела, чтобы так было вечно.

— Спасибо, — сказала я.

Алекс положил подбородок мне на голову. Он выгля­дел довольным.

— Это и ежу понятно. Ты была бы великолепна, даже если бы побрилась налысо.

— Давай не будем пробовать. Я думаю, на сегодня до­статочно, — рассмеялась я.

Я положила голову ему на грудь и увидела в зерка­ле его взъерошенные темные волосы и серо—голубые глаза. «Великолепный» — так я бы описала Алекса, а не себя. Я по—прежнему дрожала, как в предвкушении рож­дественского утра, осознавая, что парень, которого я так люблю, испытывает ко мне те же чувства.

Мои волосы по—прежнему были очень короткими. И очень рыжими. Я все еще удивлялась каждый раз, когда смотрела на себя, словно до сих пор не могла осознать, что произошло.

— Хотел бы я таких же красителей для нашей ауры, — сказал Алекс, помолчав.

— Знаю. Нам просто надо быть очень осторожны­ми, — кивнула я, погладив

его крепкие предплечья.

Моя аура — энергетическая сила, которая окружает каждое живое существо, — была серебристо—сиреневой. Явная смесь ангела и человека. Любой ангел, который заметит ее, будет точно знать, кто я такая — единствен­ный полуангел в мире, который пытался их всех унич­тожить. Этого риска нельзя было избежать, если только мы не собирались жить в пещере.

— В любом случае, надеюсь, теперь в меня не будут стрелять так часто, — сказала я.

— Вот именно, — согласился Алекс. — Знаешь, я хочу, чтобы ты была рядом еще какое—то время.

В его глазах промелькнуло воспоминание, и я без труда догадалась, о чем он подумал, потому что думала о том же. Самый страшный день в нашей жизни: еще по­завчера он держал меня на руках и думал, что я умерла. Я обняла его. По правде говоря, я действительно умер­ла. Если бы Алекса там не было, и он не вернул меня к жизни, я бы здесь не стояла.

— Я мечтаю об этом, — тихо сказала я. Хрустальный кулон в виде слезы, который он мне подарил, сверкал на свету. — Я хочу быть с тобой как можно дольше.

— Идет, — согласился Алекс.

Я увидела в зеркале, как опустилась его голова, и вздрогнула, когда он коснулся теплыми губами моей шеи. Затем он поднял глаза, прислушиваясь к новому голосу в телевизоре — говорила женщина с южным ак­центом:

— Да она просто больная. Но если она сумасшедшая, это не значит, что она не опасна. Посмотрите на фото­графию, у нее же совершенно безумный взгляд...

В тот момент если в моем взгляде что и читалось, так это было беспокойство. Мы с Алексом пошли обратно в спальню. По телевизору два ведущих серьезно кивали, соглашаясь, что я действительно безумна, если реши­лась на «террористический акт» против Церкви анге­лов. Вот как называли средства массовой информации мою попытку запечатать врата между миром ангелов и нашим миром.

Я опустилась на кровать. Церковь заявила, что я пы­талась взорвать бомбу в соборе. Я настолько ненавижу ангелов, что планировала сжечь его, невзирая на тыся­чи верующих, которые ждали прихода Второй волны. Я сумасшедший бомбометатель. Это было бы смешно, если бы мы с Алексом не оказались в такой опасности.

Показали вчерашнюю фотографию собора в Денвере с широким белым куполом и массивными колоннами, парковку, забитую машинами и людьми. Высокие сере­бряные двери были открыты, пропуская бесчисленных ангелов. Я видела эти кадры уже несколько раз, но все еще не могла оторвать от них взгляд. Я смотрела с бо­лезненным восхищением, как крылья ангелов вспыхну­ли золотом в лучах заката, растекаясь из собора беско­нечной рекой света и благодати. В эфирной сущности их видели только люди, которыми они кормились. Но для Второй волны, которая вторглась в наш мир, анге­лы сделали исключение. Нейт сказал нам, что они хоте­ли бы услышать аплодисменты. Услышать, как коровы аплодируют своим палачам.