Сияние богов
Шрифт:
В сердце Глеба засаднила заноза, а в душе снова шевельнулась черная тоска. Как отвратительное послевкусие, оставшееся после дурного обеда.
«Должно быть, во всем виноват яд водяной гадюки, – решил после недолгого раздумья Глеб. – Он вызывает видения».
– Помоги-ка, – попросил Глеб какого-то парня и протянул ему руку.
Парень осклабил в улыбке крупные, редкие зубы и вцепился в руку Глеба влажными, прохладными пальцами. Глеб слегка передернул плечами – отчего-то прикосновение паренька вызвало у него огромное отвращение.
Поднявшись на ноги, он обвел сгрудившихся вокруг него посельчан смущенным взглядом и сказал:
– Со мной все в порядке. Можете расходиться.
Но люди не разошлись. Мужики, бабы, парни, девки – все они стояли вокруг Глеба широким полукругом и молча смотрели на него. Отчего-то от этих взглядов Первоходу снова сделалось не по себе.
– Ладно, – выдохнул Глеб. – Пожалуй, я немного прогуляюсь.
Он повернулся было, чтобы пойти по улице, но дорогу ему преградил приземистый толстяк со странными, будто оцепеневшими, глазами. Глядя ходоку в глаза и растянув губы в улыбку, он сказал:
– Странник, яд водяной змеи очень опасен. Чтобы не заболеть, ты должен выпить это. – И он протянул Глебу кружку с какой-то жидкостью.
Люди, смотревшие на Глеба, улыбнулись еще шире и закивали головами.
– Ну, раз должен…
Первоход протянул руку и взялся за кружку. Толстяк выпустил ее из пальцев, но Глеб не успел как следует ухватиться, и кружка брякнулась на землю.
– Что ты сделал! – рявкнул толстяк.
Глеб посмотрел на него удивленно и неприязненно.
– Не стоит так волноваться, крепыш, – сказал он. – Это всего лишь деревянная кружка.
– Но там было лекарство для тебя!
Посельчане, окружившие Глеба, осуждающе закачали головами.
– Ничего страшного, – заверил их Первоход. – Я неплохо себя чувствую. Рука уже почти не болит.
Лицо толстяка снова стало добродушным.
– Прости, что накричал на тебя, – произнес он приветливым, слегка виноватым голосом. – Я принесу тебе еще лекарства. Пожалуйста, подожди меня здесь, странник.
– Спасибо, брат, но лекарство мне ни к чему.
Глеб хотел обойти толстяка, но тот снова заслонил ему дорогу.
– Пожалуйста… – проговорил он, чуть ли не подобострастно заглядывая Глебу в глаза. – Если мы не вылечим тебя, Навин будет расстроен. А мы не хотим расстраивать Навина.
В сущности, Глебу ничего не стоило согласиться и позволить толстяку сбегать за новой дозой лекарства. Но, как это обычно бывало, когда кто-то начинал слишком уж упорно давить на Орлова, в душе у него проснулось всегдашнее упрямство.
– Насколько я успел понять, ваш пастырь не из тех, кто расстраивается по пустякам, – холодно проговорил Глеб.
Он аккуратно отстранил толстяка рукой и зашагал вниз по улочке. Глеб чувствовал, как вся община смотрит ему в спину, и от взглядов этих странных румяных людей ему сделалось неуютно. В былые времена случалось, что вот
«Вероятно, во всем виноват яд водяной гадюки, – решил он. – Должно быть, это дерьмо расслабляет волю».
Почувствовав острое желание выпить, Глеб почти машинально открыл сумку-ташку, притороченную к поясу, и увидел в ней оловянную бутылочку с водкой. Секунду поколебавшись, он достал бутылочку, свинтил крышку и быстро к ней приложился. Водка горячей волной прокатилась по пищеводу. В мозгах слегка прояснилось.
Глеб хотел двинуться дальше, но вдруг все вспомнил! Стол с ужасными яствами, чудовищ, пожирающих гниль…
Некоторое время Глеб стоял посреди улочки, уставившись в землю, и растерянно моргал. Две реальности, виденные им, никак не могли соединиться в одну. А потом он поднял взгляд и увидел, что Андрей, Петр и Матвей стоят у него на пути.
6
Спиной Глеб почувствовал взгляды других посельчан. Вероятно, рыбаки окружили его, спрятавшись за домами.
Что-то нервировало и раздражало Глеба, и он не сразу понял, что причина была в запахе. А вернее – в страшной вони, исходившей от трех рыбаков. Так пахнет морской берег после шторма, выбросившего на песок гальку, гнилые водоросли и дохлых, успевших разложиться на утреннем солнце рыб и медуз.
Стараясь вдыхать воздух ртом, Глеб нащупал под балахоном приклад ольстры и сказал рыбакам:
– Уйдите с дороги, ребята. Я сыт по горло вашими играми, и если вы не уйдете, я за себя не ручаюсь.
Петр разомкнул губы и хмуро проговорил:
– Ты не можешь уйти, Гавриил.
– Ты не можешь уйти, – подтвердил Матвей. – Никто не уходит из поселка.
– Попробуйте меня остановить, – холодно прищурившись, предложил Глеб.
Андрей облизнул мокрые, странно бледные губы и сказал:
– Ты не понимаешь, странник. Никто не может покинуть поселок без разрешения Навина.
– Ну, передайте ему, что я прошу разрешения, – небрежно произнес Глеб. – Надеюсь, он мне не откажет. Ведь Бог должен быть не только всесилен, но и всеблаг.
Матвей вздохнул.
– Ты все еще не понимаешь нас, Гавриил. Ты не уйдешь из поселка. Никто не уходит. Никогда.
Глеб усмехнулся и хотел ответить, но вдруг заметил, что все три рыбака были мокрыми, и с одежд их на песок стекала мутная, коричневая вода.
«Что за черт? – изумленно подумал Глеб, прикинув, что до озера отсюда не меньше полутора верст. – Где это они успели выкупаться?»
И тут рыбаки сдвинулись с места и медленно зашагали к Глебу. И чем ближе они подходили, тем страшнее становились их лица. Сердце Первохода учащенно забилось, а по спине пробежала ледяная волна, когда он понял, что лица у рыбаков темные и распухшие, а в волосах запутались гнилые водоросли и мелкие ракушки.