Сияние Каракума (сборник)
Шрифт:
Уже все взобрались в кузов грузовика, готовые продолжать путь, а Курт всё стоял и улыбался, показывая жёлтые от табачного дыма зубы.
— Я помолюсь ещё, — сказал он и опустился на колени перед злосчастным черепом, да так, что прикрыл его собою от глаз спутников. «Интересно, — подумал он, — сколько тут рублей?» и незаметно перевернул череп, но что это? Череп был пуст. В нём копошился лишь какой-то блестящий жучок, карабкаясь по гладкой, словно отполированной кости. «О! — чуть не вскрикнул было Курт, — кто-то из них опередил меня.
Он поднялся, отряхнул с брюк песок и полез в кузов. Взревел мотор, затряслась, затарахтела машина, и за бортом вновь поплыли поросшие селином, яндаком и тамариском барханы.
— Вы и в самом деле верите, что там святое место? — спросил один из парней, когда машина отъехала на почтительное расстояние от места остановки.
— Да нет, — ответил ему кто-то.
— Откуда здесь в такой глуши святая могила… — добавил второй.
— Святые знали, где жить и умирать, — сказал третий, — они любят большие, красивые города. Багдад, Мешхед, Бейрут…
— Тогда зачем же вы там оставили деньги? — продолжал тот, что затеял разговор. — Вот ты, например.
— Ну, все оставляли, и я оставил. А может быть, и на самом деле…
— Что «на самом деле»?
— Ну, что есть аллах, шайтан и остальные…
Все дружно рассмеялись. А парень, начавший разговор, сказал:
— Вот что, ребята. Курт, по-моему тоже раскошелился. В Караметниязе на его пятёрку мы купим несколько книжек. На коше библиотеки нет, а читать захочется.
А машина тем временем довольно быстро мчалась вперёд. Курт чутьём кумли — человека песков — угадывал дорогу; лишь кое-где в низинах, поросших скудной травкой, видны были следы машин. Временами и они исчезали.
Частенько грузовик зарывался в песок. Мотор надсадно ревел, дымились скаты, но машина не двигалась, постепенно оседая всё глубже и глубже. И тогда взъерошенный и злой Курт высовывался из кабины, вставал на подножку и кричал:
— Э-э-хей! Слезайте! Слишком засиделись! Помогайте.
Парни прыгали в песок, дружно налегали плечами, и машина медленно, тяжело ползла вперёд. Метр, второй, третий… Грузовик освобождался от песчаного плена, налегке выкатывался на более или менее твёрдый грунт, Курт тормозил, и ребята с шутками и прибаутками вновь усаживались на свои места.
Но вот случилось непредвиденное — машина выскочила на поляну, изрытую сусличьими норами. На этот раз даже коллективная помощь оказалась бесполезной, — грузовик коснулся задним мостом земли и, несмотря на бешеное вращение, колёса работали вхолостую.
— Чёрт возьми, — Курт выключил зажигание. — Этим проклятым сусликам не нашлось в Каракумах другого места для нор.
Он вышел из кабины, обошёл машину, почесав в затылке, присел на корточки у заднего колеса:
— Да-а… Не пришлось бы нам зимовать здесь.
Курт поднял кусок корневища черкеза и запустил его в суслика, который сидел неподалёку и, потешно задрав передние лапки, с любопытством смотрел
— Это вам за то, что не поверили святому мазару, — сказал Курт.
— А при чём тут мазар, если ты сам заехал в эти норы.
— «Сам, сам…» Я вижу, ты слишком языкатый. Это не папин дом, а Каракумы. Нечего языки чесать, давайте собирать хворост. Как-то выбираться надо.
Парни мигом рассыпались по окрестным низинам, и через полчаса у грузовика высилась приличных размеров копна веток сазака и черкеза, охапки селима.
Курт пытался выгрести из-под заднего моста песок, а затем подсунуть под колесо хворост, но песок как вода. Он отгребал горсть, притекало две. Через несколько минут вспотевший Кирт понял, что занимается пустым делом, и поэтому решил «шалманить». Он извлёк из кузова две доски, специально хранившиеся там для такого случая, вручил их двум кто покрепче из парней и приказал подложить их под задние колёса в тот момет, когда он включит передачу.
И работа закипела: кто-то швыряет хворост, кто-то толкает машину, кто-то суёт под колёса доски. Мокрый от пота Курт дал полный газ. Мотор взревел, колёса взвизгнули, и машина медленно, но довольно уверенно поползла вперёд.
Убедившись, что опасный участок пройден, Курт неожиданно включил задний ход. Парией, которые в этот момент держали доски, отшвырнуло в стороны. Один из них тотчас же как ни в чём не бывало вскочил на ноги, а вот второй… Паренёк поднялся было, но тут же присел, лицо его исказила гримаса нестерпимой боли. Правда, ничего страшного не случилось, но ушиб он получил чувствительный.
— Вот так не верить в святые места, — перебрасывая из одного угла рта в другой замусоленный окурок, процедил Курт и спрыгнул с подножки. — Ну-ка, что там у тебя?
— Ничего, — сухо ответил паренёк и полез в кузов.
— Ты что, с ума спятил? — неожиданно для всех заговорил вдруг Довлет. — Убить человека мог…
— А я виновен, что они осторожности не знают?! Лезут под колёса… — Курт захлопнул дверцу кабины и, кажется, вовремя это сделал, так как Довлет весьма решительно двинулся к борту и хотел уже было спрыгнуть.
— Оставь его, — придержали Довлета ребята, — разве он поймёт?
Курт тем временем включил передачу, и машина двинулась.
…Курт подошёл к колодцу и, полоснув Довлета злым взглядом, сказал:
— Убирайся отсюда!
— Почему?.. Что запрещено?
— Да! Для тебя. Слышишь?! Лучше не доводи меня.
— А если доведу, то что?
— Чего это вы? — вступилась девушка. — Вы что не поделили?
— Уходи, — продолжал своё Курт.
И Довлет растерялся. Курт был так решителен и смел, что Довлет подумал: «Значит, она его родственница», и, не сказав больше ни слова, пошёл к полевому стану.
— Айгуль, давай я помогу, — услышал он за спиною, и на душе у него полегчало. «Хоть имя её теперь знаю» — подумал он.