Сияние Красной Звезды

Вязовский Алексей

— Улавливаю. Все сделаю.

Я задумываюсь. Эдак для «Ты в армии» прибалтийской подтанцовки может не хватить. Там конечно, эффектные движения, «американская строевая», но можно усилить. Погасим свет, выкатим на сцену бутафорский танк, раскрашенный флюоресцентной краской. И тут же даем красную подсветку в зал и на последних аккордах танк стреляет в зрителей конфетти… Нет, бред. «Остапа опять несло».

— Только, пожалуйста, осторожно, без эксцессов — Устинов кладет мне руку на плечо — Второй Кельн нам не нужен.

— Все понял.

Я мысленно снова процитировал себе Филатова:

«Чтоб

худого про царя Не болтал народ зазря, Действуй строго по закону, То бишь действуй… втихаря»

Нет, все-таки зря в Доме Кино я не познакомился с актером.

Я прощаюсь с министром и его свитскими, отправляюсь в студию. Надо мощно потрудиться и порепетировать — концерты в Японии сами себя не подготовят.

* * *

Трудимся в поте лица. Все разногласия в коллективе позабыты, все дружно работают на результат. Мне привезли сценарий от Бовина, но смотреть его некогда. Музыканты требуют повышенного внимания, плюс запись фонограммы, плюс танцевальные номера и костюмы. Наконец, выездные документы. Последнее на себя взял Клаймич и я спокоен за результат.

— Витя-я-я-я!

Сначала я даже не особо обращаю внимание на какой-то шум. Потом крики усиливаются:

— Витя-я-я-я-я!

Я ловлю недоуменные взгляды сотрудников и наконец, возвращаюсь в окружающую действительность. А она продолжает взывать ко мне по имени. Распахиваю окно, выглядываю наружу. На улице, под ослепительным солнцем, выстроилось несколько десятков фанатов в форме большой буквы «В» и кричат «Витя». Громко, хором. Пара милиционеров стоят рядом и ничего не делают, хотя «В» своей верхней частью забирается на проезжую часть. А это уже совсем не порядок.

— Лех — я нахожу взглядом «мамонта» — Сходи, пожалуйста, узнай, в чем там дело.

Через пять минут Коростылев приводит ко мне молодого, чернявого парня в модной синей рубашке с большим, отложенным воротником. Американские джинсы и часы «Командирские» на левой руке дополняют его образ модника. Похож на армянина или грузина.

— Карен — представляется парень, разглядывая во все глаза «звездочек» и Александру.

— Это ты устроил? — я кивнул в сторону улицы.

— Меня не пустили внутрь — пожимает плечами Карен — Пришлось рекрутировать ваших фанатов.

Пробивной парень, ценю таких.

— Станислав Сергеевич насчет меня не звонил?

— А должен был?

— Вы же ищите режиссера.

— Точно. А фамилия твоя…?

— Шахназаров.

Тут я, наконец, узнаю знаменитого постановщика. Вот же мне везет! Мы из джаза, Зимний вечер в Гаграх, Курьер… Но как же он молод!

— Сколько тебе?

— Двадцать семь — неуверенно произносит Карен, поглядывая на сотрудников. Те его тоже рассматривают с интересом.

— А что уже успел снять?

— Пока только один фильм. «Добряки». Скоро выйдет.

На улице раздается вой сирен. Я повторно выглядываю в окно — у нашей студии паркуется Козлик патруля. Фанаты разбегаются

во все стороны. Понятно, наша охрана на всякий случай вызвала подмогу.

— Леш — я вновь прошу «мамонта» — Скажи Вячеславу, чтобы успокоил там всех.

— Готов снимать прямо сейчас? — это уже Шахназарову.

— Что значит «прямо сейчас»? — удивляется режиссер.

Сотрудники тоже смотрят на меня в недоумении.

— У нас «горит» — начинаю объяснять я — Через две недели мы улетаем в Японию. Срочно нужен десятиминутный клип — это такой мини-фильм под музыку…

— Я знаю! Видел клип «Мы желаем счастья». Отлично сделано!

— Спасибо. Так вот у нас есть песня Японские девочки. Надо срочно, кровь из носу, снять к нему клип.

— Даже короткий фильм требует сценарий, раскадровки, подготовительного периода — начал перечислять Шахназаров.

— Нету времени!

— А оборудование?

— У нас есть студия с камерами. «Магнолия».

— Я сейчас позвоню знакомому оператору, вызову его — не растерялся режиссер — Можно хотя бы послушать музыку? Пока он едет, я набросаю сценарий.

Вот! Профессионала сразу видно. Сработаемся!

— Коля — я кричу Завадскому в дверь студии — Пусти полную фонограмму Японских девчонок.

Шахназаров, морща лоб, внимательно слушает песню. Что-то записывает в небольшой блокнот. Не дав ему даже слова сказать — сразу после окончания фонограммы тяну в кабинет. Там врубаю на видике кассету с концертом на Уэмбли.

Гаснет свет, по стадиону разносится хорошо узнаваемый шум аэропорта. Слышен рев взлетающих и садящихся лайнеров, монотонный женский голос объявляет о прибытии самолета японских авиалиний, сначала на английском, потом на японском языке. Мигают «бортовые огни самолета», вдоль «языка» подиума, рассекающего танцпол, зажигаются и переливаются лампочки, имитируя посадочную полосу аэропорта. Вспыхивают софиты, освещая меня в форме командира экипажа. Одновременно раздаются первые аккорды песни «Japanese Girls», и софиты выхватывают из темноты трех звездочек, стоящих в центре сцены. Они в форме стюардесс — узкие юбки длиной по колено, приталенные пиджаки с нашивками, яркие шейные платки и короткие белоснежные перчатки. На головах девушек пилотки и черные парики. Звучит приветствие на японском языке. Девушки, ослепительно улыбаются, синхронным жестом вскидывают руку к пилотке, приветствуя зрителей, и с первыми словами песни начинают свое движение, шествуя модельным шагом по светящемуся подиуму.

Шахназаров одобрительно смотрит на меня. Еще что-то записывает в блокнот.

А я предаюсь воспоминаниям. В тот раз женская подтанцовка у нас была английская и мы одели ее японками. Бумажные зонтики, традиционные кимоно и сандалии на платформе. Боже, сколько же намучились пока англичане научились двигаться на этих «гэта». Совершенно неудобная обувь. Как японцы в средние века носили ее? Понять не могу.

К началу второго куплета звездочки выстраиваются в ряд и под музыку изображают предполетный инструктаж пассажиров, сопровождая его профессиональными жестами рук, хорошо известными всем авиапассажирам. Их жесты отточены, синхронны, с лиц не сходят сияющие улыбки. В руках, словно из воздуха появляются ремни безопасности, с которыми они устраивают настоящее шоу.