Сияние луны
Шрифт:
Эдвард поежился от мистического чувства страха: старый дом в глухом безлюдном лесу, ночь и луна, исчезающие женщины и хранимая ими тайна, слишком очевидно указывали на персонажей страшных сказок - оборотней. Эдвард не верил в сказки, но как еще объяснить отсутствие Беллы дома во время полной луны?! А теперь еще и мать ее так же таинственно пропала.
Обследовав спальню, мужчина взял фонарь и вышел на улицу. Во что бы то ни стало он хотел докопаться до истины.
Близилось утро: восточная сторона неба над лесом чуть-чуть посветлела.
Рискуя поломать ноги или свалиться с двадцатиметровой скалы, мужчина направился навстречу своей судьбе, слушая шорох скатывающихся камушков и звук своего учащенного дыхания.
Каменистый склон привел к бухточке, заросшей высоким тростником. Поэтому не сразу Эдвард увидел силуэт в воде - сначала услышал легкие всплески.
Его изумленному взору открылась фантастическая картина: женщина, стоявшая по пояс в воде, смотрела на луну, нежно и лениво чертя по воде кончиками пальцев. Кожа и волосы ее будто светились изнутри, источая мягкий серебристый свет, фосфоресцируя.
– Белла?.. – узнал мужчина фигуру своей жены, но сразу поправился, заметив в струящихся по спине волосах отчетливую седину. – Мари?..
– Тебе обязательно было все испортить? – смущенный, что застал старую мать Беллы голой, собирающийся уйти Эдвард замер, как вкопанный, узнав драгоценный голос, который не мог спутать с другим. – Стоят ли две минуты правды целого века счастливой совместной жизни?..
Прищурившись, недоверчивый муж приблизился к кромке воды, собирая истину по крупицам, отчаянно ища в образе дряхлой старухи приметы любимой жены. То, что происходило на его глазах, было невозможно: серебро благородной седины плавно перетекало в каштан в том месте, куда попадал лунный свет, морщины, покрывающее сплошь все тело в тени, медленно сходили на нет с обратной стороны.
Эдвард не заметил, что вошел в океан, замочив обувь и одежду. Он был потрясен, когда, обойдя фигуру и взглянув на лицо, узнал свою женщину. Ее кожа мерцала и искрилась в серебристых лучах ночного светила, это была не иллюзия, не обман. И сквозь сетку морщин на него печально смотрела женщина, которой он приносил клятвы у алтаря, не ведая, что она скрывает необъяснимую тайну.
– Белла… - растерянно молвил мужчина, не в силах прийти в себя.
– Ты узнал, что хотел, - холодно процедила жена, прикрыв тонкими морщинистыми руками обвисшую, потерявшую упругость и красоту грудь.
– Теперь уходи.
– Я ничего не понимаю, - ошалело пробормотал Эдвард, внутри него рос первобытный страх человека перед всем сверхъестественным.
– Ты что, ведьма?
– Пожалуйста, забудь меня, уйди, - прошептала женщина, опустив глаза, пряча лицо за занавесом сияющих волос.
В это мгновение луна скрылась в легких перистых облаках, и кожа старухи, потускнев, вернулась к обычной форме. В женщине напротив Эдвард больше не видел родные черты: богатый каштан стал серой, потерявшей объем массой, яркий шоколад глаз покрылся белесым налетом, а кисти рук начали немощно дрожать. В чертах лица можно было угадать былую красоту, но молодость увяла вместе с наступлением утра, украв мечты и чаяния влюбленного
– Это трудно забыть, - потрясенно молвил обманутый муж, все еще не зная, как реагировать. Он находился в состоянии шока, не видя, как ранит самолюбие женщины его изучающий взгляд.
– Знаю, - согласилась старая женщина, отвернувшись. Не без грации опустившись в воду, она поплыла прочь. Серебристые пряди раскинулись по воде словно нити лучей вокруг головы.
– Убирайся, - повторила женщина твердо.
***
Эдвард Каллен не верил в мистику, он был приземленным, прагматичным, обычным человеком. И ему трудно было осознать то, с чем он вчера столкнулся.
Сидя в баре Сиэттла, мужчина опрокидывал не первую рюмку виски, пытаясь прийти в согласие с собой. Ему было тяжело избавиться от образа старухи, на которой он оказался женат, но в то же время невероятная боль сотрясала его, когда он думал, что между ним и Беллой все кончено. Это был сильный удар. Если бы оказалось, что Белла изменяет ему с другим мужчиной, это едва ли было бы хуже.
– Эй, красавчик, ты свободен?
– мелодичный голос присевшей рядом полураздетой девушки привлек его внимание.
Он оценил длинные светлые волосы клубничного оттенка, вздернутый носик и блестящие губы, стройные ноги и поднятую пуш-апом округлую грудь, но вновь убедился, что ни одна из земных женщин ни в какое сравнение не идет с его драгоценной женой. Он никогда… никогда и никого не полюбит так, как ее.
В Белле всегда было нечто особенное, и только сейчас Эдвард понял, что ее удивительному магнетизму есть объяснение. Кем она была, ведьмой, принимавшей молодой облик, или носительницей какого-то проклятия, превращавшего девушку в старуху? Точеный стан так и манил к себе, даже когда жена совсем не изящно передвигалась по дому в обыкновенной пижаме. Алые губы таили сладкий вкус. Шоколад глаз заставляли мужчину тонуть в омуте чувств, а струящийся между пальцев каштан был нежен как шелк.
Не ответив блондинке, Эдвард молча положил рядом с пустым бокалом двадцатку и пошел прочь из бара. Перед внутренним взором вставал почему-то не образ Беллы, а его собственное лицо. Искаженное ужасом и неприятием, недоверием, шоком… Она просила его не приезжать, не желая, чтобы он застал ее в таком неприглядном виде. Уберегая его прагматичный разум от потрясения, а их доброе счастье - от трещин. И что он сделал? Разочаровал женщину, которую любил. Унизил написанным на лице отвращением, втоптал ее чувства в грязь.
Эдвард выпил и не мог вести машину, поэтому взял такси. Когда автомобиль выбросил его перед нужной развилкой дороги, ночь уже сходила на нет, и Эдвард был трезв. Так что он понимал, что делает, шагая по лесу несколько миль в сторону океана, к старому полуразвалившемуся дому, в котором его жена прятала свою необычную тайну.
В небе кружили облака, и полная луна, уже начавшая убывать, лишь изредка показывала свое око.
Дом был темен и на этот раз никто не вышел встречать путника. Эдвард был этому рад, потому что до сих пор не придумал, что должен сказать. Как просить жену простить его, как самому смириться с новым знанием…