Сияние полуночи
Шрифт:
Мельком бросив взгляд в зеркало и поразившись, каким белым, абсолютно бескровным было мое лицо, и как лихорадочно горели глаза, я вышла из комнаты и отправилась разыскивать Хо Хэнъю. Долго искать не пришлось — я заглянула в его кабинет, затем — в зал приемов, и нашла заклинателя там. Стоя в центре, он отдавал распоряжения, и его помощники таскали туда — сюда маленькие столики, раскладывали подушки, а один, молодой парень, которого я раньше не видела, по пятам следующий за Хо Хэнъю, записывал все его слова, как откровения божества. Понятно, подготовка к завтрашнему… событию —
— Сяо Ян, — негромко позвала я заклинателя, и эти слова произвели такой эффект, словно я подкралась и вонзила нож в его спину.
Он, стоя ко мне спиной, словно окаменел — его руки, которым он как раз размахивал, давая указания, замерли в скрюченном и неестественном положении, спина одеревенела, а на той части щеки, что была мне видна, заиграли желваки.
— Вон, — шипяще, как-то по змеиному произнес он, и его подчиненные, побросав столы и подушки, стремглав бросились к дверям. Через несколько секунд мы остались совсем одни.
Он медленно, мееедленно обернулся ко мне, и я невольно сделала шаг назад — его взгляд был совершенно диким. Нет, я не должна отступать, я знаю, что я права!
— Я все вспомнила, — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Он сделал шаг ко мне, и я осталась на месте, сжав кулаки. — Я не Сяо Лань, а Ю Лань. А-Нин не моя мать, а твоя, — от перечисления всего его вранья во мненачала закипать ярость, горячая, как сама первозданная стихия огня. — А сын старого главы клана Хо, младший господин Хо — не твой отец, а мой, — сделав глубокий вздох, я попыталась спокойно произнести:
— Может быть, ты перестанешь… — голос сорвался, и я начала снова:
— Может быть, ты перестанешь… может быть, ты перестанешь мне врать!!?? — заорала я, вне себя от гнева. — С самого моего прибытия сюда ты не сказал мне ни слова правды! Как ты вообще запоминаешь, что и кому наврал?
— Я записываю, — огрызнулся Хо Хэнъю. Это имя все же шло ему больше рабского имени Сяо Ян с презрительной приставкой "Сяо[1]".
— Записываешь? — прошипела я. — То есть, ты наврал мне столько, что уже не можешь запомнить? Ты врал мне про то, кто я, кто ты, про то, зачем тебе нужна эта свадьба!
— Мне нужна эта свадьба, потому что я люблю тебя, — заклинатель двинулся ко мне, и на этот раз я сделала шаг назад:
— Не приближайся ко мне! Хватит уже врать, про какую любовь ты говоришь? Ты что, не помнишь, кто твой отец?
— Да откуда я знаю! — в крайнем раздражении выкрикнул заклинатель. С секунду помолчав, он с горечью признался: — Она так и не сказала мне. Моя мать. А теперь я уже никогда не узнаю… И почему я должен всю жизнь жить, оглядываясь на то, кем был мой отец, который даже не захотел признавать меня? Почему из-за того, что я так и не узнал, кто мой отец, я не получу то, чего хочу? Разве это справедливо?
— Что ты хочешь? Что же тебе нужно, Хо Хэнъю, для чего ты нагородил все эти горы вранья? — эти слова вырвались у меня со странным нервным смешком. Разве это оправдание для того, чтобы творить все, что взбредет в голову — то, что не знаешь, кто
Заклинатель, во время нашей перепалки подобравшийся совсем близко, навис надо мной, но я упрямо сжала зубы и взглянула ему прямо в глаза. В его черных, непроницаемых зрачках горел огонь бешенства, и абсолютная безжалостность и жестокость в них странным образом мешалась с ранимостью. Словно я была единственным человеком, которому он верил — и предала его.
— Ты, Ю Лань, мне нужна ты, разве ты не видишь, — с болью произнес он. — Ты и трон главы клана. Ты знаешь, как я жил? Обливаемый презрением семьи Хо, чей-то ублюдок — так они меня называли. И я поклялся себе, что стану выше всех и получу трон главы клана, и ты всегда будешь со мной. Я всегда хотел лишь этого, но когда я только заикнулся о этом, моя мать отлупила меня так, что я три дня не мог подняться с постели. И тогда я решил, что буду молчать — но все равно получу то, что хочу.
— Но это же неправильно! — в отчаянии выкрикнула я. — Забирай себе этот бесполезный трон, если он тебе так нужен, но оставь меня в покое. Останови весь этот… балаган! — я обвела рукой сваленные в кучу столы и подушки, приготовленные на завтра.
— Ну уж нет. Ты же обещала мне, что всегда будешь рядом! Ты нужна мне! — Хо Хэнъю схватил меня за руки, и я оттолкнула его, отбегая еще на два шага назад.
— Разве ты не понимаешь, насколько все это неправильно? В клане было всего три заклинателя с достаточно сильным даром и огненно-багровым цветом волос, и все они — мои ближайшие родственники!
— Мне все равно, — твердо отозвался он, и я увидела в его лице решимость, отчего меня охватило настоящее отчаяние. Да что он за человек, неужели он настолько обезумел, что ему наплевать и на людские законы, и на гнев богов? — И тебе тоже станет все равно, только завтра. После церемонии.
— Не будет никакой церемонии, — процедила я, глядя на него сузившимися глазами. — Я не выйду за тебя, псих! Я лучше спрыгну с крыши!
В глазах заклинателя мелькнуло что-то неуловимое, и он схватил меня за плечи.
— Все, кто мог остановить меня, мертвы, Айлин, — жестко произнес он, встряхивая меня. — А все, кто попытаются остановить меня, умрут. Поэтому оставь все глупые мысли — завтра тебя никто не спасет. И на крышу тебя никто не пустит.
Я поняла его правильно — я его остановить не могла.
Его пальцы, обхватившие мое предплечье — то, на котором я вчера нацарапала имя шисюна — сжались. Я побледнела, но смогла удержаться и не поморщиться от боли — однако он все равно нащупал под тонкой тканью рукава повязку и, бросив один взгляд на мое лицо, с которого схлынули все краски, принялся развязывать тесемки моего платья.
— Убери руки, убери от меня руки! — возмутилась я, отпихивая его, и тогда Хо Хэнъю вынул откуда-то из своей одежды опасно сверкнувший нож. Замерев, я зажмурилась и сжалась в комок — и пропустила тот момент, когда его острие скользнуло по рукаву, один раз, второй, третий — и мой рукав красной тряпкой свалился на пол. Хорошо хоть, брачные браслеты были надеты на другой руке, надежно скрытые шелком рукава.