Сияние
Шрифт:
– Но кто он, я его знаю?
Конечно, я его знал. Это был Уолт.
За первой встречей последовали другие. Их отношения продолжались почти год, с прошлого лета.
Уолт предложил мне помощь, а сам, точно стервятник, набросился на мою жену. Жизнь так проста и жестока!
Вроде бы я должен был почувствовать облегчение. Выходит, что не я один раздевался и вставал на колени перед другим мужчиной. Но вместо этого я почувствовал жуткую злость, пронзившую меня с головы до пят. Я гладил Ицуми по голове, точно добрый священник на исповеди. Но то была лишь уловка, чтобы разузнать обо всем подробнее и унизить ее признанием. С меня лился пот, я был возбужден и в то же время подавлен. Я вспомнил, как мы с Костантино
– Плюнь мне в лицо.
Я взял ее за волосы и приподнял спрятанное в ладонях лицо:
– Плюнь мне в лицо!
Она вся дрожала и молила оставить ее в покое, закрывала лицо руками.
– Делай, что говорю!
Она была так растеряна, что в конце концов подчинилась. Я принялся ласкать ее, пока она в изнеможении не упала на ковер. Заливаясь слезами и кашляя, она покрывала меня поцелуями.
– Вот так.
На следующий день мы пригласили Уолта в гости. Он с покаянным видом ступил на порог нашего оскверненного гнезда, сжимая под мышкой бутылку отличного скотча. Вечер выдался приятным и довольно плодотворным. Мы сели за стол переговоров. Ицуми вновь стала прежней и суетилась вокруг стола, подавая отличные закуски. Она опускала глаза и вела себя точно хозяйка борделя, в котором можно купить юную девственницу.
Настал момент истины – момент запоздалых признаний. Слабость, толкнувшая их на путь лжи и страдания, исчерпала себя, мы все почувствовали свою бренность и стали человечнее.
Я благородно согласился принять извинения Уолта, а он согласился сдать анализы на сифилис, хоть и отнесся к идее скептически. И правда, свежий и загорелый после недавнего отпуска, он дышал здоровьем и казался яркой тропической рыбкой. Мы расстались мирно, как никогда, а наша дружба стала только крепче.
Как бы то ни было, Уолт оказался настоящим мужиком. Он поддержал мою жену в момент печали и одиночества, но при этом остался верным другом, ни словом не обмолвившись о моем секрете.
Первым делом я вывел его в коридор и потянул за рукав:
– Ты ей сказал?
Уолт прижал руку к сердцу и гордо заявил:
– Даже не намекнул, честное слово. Только объясни мне, что это за история со свитером за двести фунтов?
Мы стояли у двери в нашу спальню. Застланный синим блестящим покрывалом матрас казался огромным гробом.
На следующий день я попытался дозвониться до Костантино. Мобильный молчал, поэтому я позвонил в ресторан. Ждать пришлось долго, в трубке слышались далекие итальянские голоса. Я представлял себе огромный зал, меню, написанное на черной доске, как принято в старых трактирах, Костантино у плиты, в длинном переднике и белом колпаке, из-под которого выглядывают мокрые от пота пряди волос. Я уже было хотел сбросить звонок, когда вдруг услышал его голос, так близко, точно он был совсем рядом.
– Слушаю, кто это?
– Это Гвидо.
Мы не разговаривали целую вечность.
– Слушай, у моей жены сифилис.
Он ничего не ответил.
– Мне кажется, тебе тоже стоит сдать анализы.
Он ответил, что недавно проверялся на диабет и сдал все, что только можно. Мой звонок совершенно его не смутил. Он попрощался со мною так, словно ему позвонил домашний врач, а не любовник.
Утром Ицуми устроилась в кресле. На щеках у нее появились странные красные пятна. Словно на переносице уселась бабочка с расправленными крыльями.
Каждый день, каждый час она отдалялась от меня. Дальше и дальше.
– Я – Иуда, который плюет в собственную тарелку. Вот почему ты попросил меня плюнуть тебе в лицо.
Я склонился перед ней:
– Прости, я не имел права так поступать.
Как всегда, мне помогла Джина. Она направила меня на верный путь. Я уже стоял
– Yes, like a butterfly… [28]
28
Да, в точности как бабочка (англ.).
Джина поднялась и поправила поленья в камине, хотя мы никогда не разводили огня. Нелепый жест, который она повторяла раз за разом. Я смотрел, как она пытается оживить покрытые пылью поленья. Мы сидели молча, погрузившись в себя, в собственную душу и желания, покуривая сигарету счастья, а камин воплощал собой потухший и бренный мир.
Она рассказала мне о колледже, где провела детство и юность, о ледяных полах, о том, как они воровали на кухне кусковой сахар и спирт. Именно тогда она начала курить и впервые услышала о мастурбации.
– Ночью мы таскали свечи и засовывали под одеяла. Другого тогда не было.
Я вслушивался в звук ее глубокого голоса, в котором иногда проскальзывали высокие нотки.
– У нас в пансионе была одна симпатичная девочка с толстыми косами, она никогда не сидела без дела. Потом стали ходить слухи, что она быстро устает, что вроде у нее сифилис. Никто толком не проверял, но для нас это стало настоящим шоком. Сестры поселили ее в отдельной комнате, куда никого не пускали. А потом выяснилось, что у нее сбой иммунной системы. Она вся покрылась красными пятнами.
– Как ее звали?
– Катарина Эбигейл.
– Как называлась эта болезнь?
– Тогда ее называли «the great imitator» [29] .
Я улыбнулся, подумав о двусмысленности такого названия. Джина прозвала меня «the great pretender» [30] , позаимствовав это из песни. Скуластое лицо Джины напряглось и выражало сочувствие.
– Эта болезнь имитировала другие, вот почему ее так называли.
– И сифилис тоже?
– Думаю, да. То, о чем ты говоришь, очень похоже на волчанку.
29
«Великий подражатель» (англ.).
30
«Великий лицемер» (англ.).
– Волчанку?
– Lupus [31] – одно из названий этого вируса. Но я называю его «волчица».
Она выключила свет, и мы спустились по лестнице. Я взял ее под руку и проводил до перекрестка.
– И что случилось с Катариной Эбигейл?
Она промолчала и вздохнула:
– Это было очень давно…
Я поцеловал ее и погладил по лицу.
– Угрызения совести, не переживай, милый. Доброй ночи.
В тот вечер к нам пришли Кнут и старушка Бетти. Ицуми накрыла на стол, расставила новые светло-серые тарелки, испекла хлеб на дрожжах. Бетти принесла ей в подарок всевозможные баночки с кремом: она держала в Фулхэме магазинчик натуральной косметики. Девушки закрылись в туалете, а когда вышли, лицо Ицуми было покрыто белесым кремом. Точно на ней была маска, какие надевают актеры театра «Но», когда наклоняются к зрителю, чтобы сообщить ему нечто страшное.
31
Волк (лат.). Лупус (или системная красная волчанка) – аутоиммунное заболевание.