Сиятельные любовницы
Шрифт:
И вперив свой взгляд в бледное лицо царя, она подумала:
— Э! Э! У львенка начинают прорезываться зубы. Это надо принять к сведению, мы постараемся помешать ему кусаться.
Яд играет большую роль в истории государей и государынь древних времен, а также — увы! — и в истории средних веков!..
Предвидя свое высшее назначение, Клеопатра с пользой употребила свободу изгнания. Никто не знает, что может случиться; даже на троне вас окружают люди, которые вам мешают и те, от которых хорошо избавиться без скандала. В Антиохии, где она жила, будущая
По возвращении из Италии в Александрию первой ее заботой было снова начать курс учения, которым она пренебрегала со времени пребывания в Египте Юлия Цезаря.
Ее дворец — Антирод (остров Роз) был как нельзя более удобен для этих занятий. Под предлогом отдыха после долгого путешествия она заперлась в этом дворце в обществе близких женщин и сотни невольниц под охраной египетских солдат и десяти галльских стрелков.
Каждый день она удалялась в свою лабораторию, где проделывала опыты с ядами разных сортов: минеральными, растительными и животными. Ибо все три царства природы имеют одинаковое отношение как к добру, так и ко злу, содержа в себе жизнь и смерть. По большей части эти опыты производились над животными: собаками, кошками, птицами, иногда над невольниками, над несчастными, которых считали за ничто. Нужно уметь заставить страдать, чтобы уметь убивать.
Она изучила превосходство такого-то яда над таким-то противоядием. Радостная от успехов в науке, Клеопатра, окончив занятия, присутствовала в дворцовом саду при упражнениях египетских солдат, которых учили галльские стрелки.
Потом, когда наступал вечер, прекрасного Андроника вводили потайной дверью в ее спальню.
И хотя Андроник признался, что он оставил свое сердце в Аквитании, он с такой страстью отвечал на ласки египетской царицы, о какой она и не мечтала. Это правда, что сердце ничего не значит в известном роде нежности и что в возрасте Андроника было бы больше, чем добродетелью, — было бы поистине героизмом противиться созданию, обладавшему всею обольстительностью красоты и всем могуществом власти.
Каждый вечер он любил по повелению египетской царицы.
По повелению — выражение совершенно точное. Однажды она ему сказала: «Я хочу, чтобы ты меня любил!» — и он повиновался.
В течение трех недель он исполнял обязанности официального любовника.
Странное смешение распутства и гордости! Иногда, когда он приближался к ее изголовью, погруженная в важные размышления, она даже не поднимала головы…
И он должен был оставаться безмолвным и неподвижным, ожидая, чтобы она заметила, что он здесь.
Наконец, она его замечала; забыв заботы настоящего и будущего, царица становилась женщиной и женщиной алчной до наслаждений. Ее огненный взгляд впивался в любовника… Но даже в минуты самого сладостного упоения, в минуту самого пылкого восторга, она заставляла этого любовника уважать то расстояние, которой отделяло его от царственной любовницы.
Понятно ли?.. Она принадлежала и не принадлежала ему.
Нужно было быть двадцати пяти лет от роду, чтобы платить такой постыдной подчиненностью за несколько часов неполного блаженства.
Андроник имел эту смелость и эту
Галлы были крепкие люди!
Между тем львенок, как называла Клеопатра своего брата и мужа, все с большим и большим нетерпением переносил удаление от своей сестры и супруги во дворец Антирод.
Однажды, во время упражнений египетских солдат, прибежавшие невольники объявили о прибытии царя.
Она — сама грация — пошла ему навстречу.
Он хотел присутствовать при новых маневрах, они были нарочно для него начаты. В то время, когда их исполняли, Клеопатра заметила, что он не спускал глаз с Андроника.
Через некоторое время царь и царица остались одни в отдаленной комнате.
— Клеопатра, — без вступления сказал Менней, — я ненавижу Андроника, одного из тех галльских стрелков, которых дал тебе Цезарь.
— А! — холодно сказала она. — Почему ты его ненавидишь?
— Потому, что ты его любишь.
Она пожала плечами.
— Разве Клеопатра может любить солдата? — воскликнула она.
— Итак, чтобы доказать, что я ошибаюсь, — возразил царь, — отдай мне этого человека.
— Возьми его! — отвечала Клеопатра. — Возьми и его товарищей. Они мне уже бесполезны, мои египтяне стреляют теперь не хуже их.
— Хорошо. Я беру. Благодарю.
Десять стрелков сопровождали Птолемея в Александрию.
На другой день, обвиненные и осужденные за воображаемый заговор, они без дальнейших церемоний были все десять распяты на площади в одном из самых многолюдных кварталов города.
По особой милости маленького царя осужденные прежде, чем быть распятыми, были удавлены.
Узнав о происшествии, Клеопатра даже не поморщилась.
Если все галльские стрелки были ей бесполезны как наставники ее солдат, Андроник, в частности, перестал ей нравиться как любовник; ее прихоть прошла.
Но она находила дурным, что Птолемей позволил себе, без ее одобрения, умертвить этих десять человек. Один Андроник еще куда ни шло! Он его ненавидел, но всех — это уж слишком!
Нужно было сдержать львенка: у него были слишком явные деспотические наклонности.
Клеопатра явилась в Александрию. Она не сделала ни одного упрека своему мужу и брату по поводу умерщвления стрелков.
Но через месяц после этого, возвратясь с прогулки, маленький царь выпил стакан литуса, который подал ему преданный невольник, и почувствовал жестокие колики, и несмотря на всю помощь медиков, через час умер в страшных страданиях.
Клеопатра стала обладательницей трона.
Фрина
Фрина, Аспазня, Лаиса, Глицерия, Лампа, Миррина, Леонтия, Сафо, Каликсена, Вакха — сотни подобных женщин, среди которых историку остается только выбирать знаменитых греческих куртизанок, сделали из своего постыдного ремесла такой промысел, который был весьма уважаем в античное время.