Сиятельный
Шрифт:
– Просто Исаак, если не возражаете.
– Нет, Исаак, ни с кем другим этот фокус бы не прошел.
– Позвольте узнать почему?
– Филипп в детстве чуть не утонул в пруду, его едва откачали. Об этом мне рассказал его брат-близнец. Подобное происшествие не могло не наложить на человека свой отпечаток. Я просто воспользовался этим знанием, только и всего. Таков мой талант.
– Ах, вот оно что! – заулыбался банкир. – Графу, так понимаю, вы тоже пытались наступить на больную мозоль?
– К сожалению,
Мы уселись друг напротив друга, кучер встряхнул поводьями, и экипаж тронулся с места. Рессоры мягко скрадывали неровности проселочной дороги, толстые каучуковые колеса легко перекатывались через камни и ямы, тряска почти не ощущалась.
– Содовой? – предложил банкир, открывая дорожный ящик.
– Не откажусь.
Господин Левинсон достал сифон, наполнил стакан искрящейся на солнце водой и протянул мне.
– Мы возвращаемся в город, – сообщил после этого банкир. – Составите мне компанию или сойдете у станции?
Я сделал несколько глотков, смывая неприятный привкус, закинул в рот мятный леденец и без обиняков заявил:
– Это зависит от предмета вашего интереса ко мне, Исаак.
– Видите ли, виконт, – мягко улыбнулся банкир, – я оказался в чрезвычайно щекотливой ситуации. В обычных обстоятельствах уже к концу дня вы получили бы драгоценности вашей усопшей бабушки, но свидетельство о смерти – вашей смерти! – связало мне руки. Граф пригрозил судебным иском и, надо сказать, у него имеются для этого все основания.
– И что теперь делать?
– Вам придется аннулировать свидетельство о смерти через суд. К сожалению, процесс может затянуться на долгие годы.
– Проклятье! – не удержался я. – И все из-за какой-то фальшивки!
– Вряд ли есть способ доказать, что документ был оформлен задним числом.
Я кивнул.
Согласно имперскому уложению о без вести пропавших, признать человека умершим можно уже через год после исчезновения, поэтому у дяди было предостаточно времени, чтобы получить злосчастное свидетельство на абсолютно законных основаниях. И пусть заблаговременно он этого сделать не удосужился, реальных доказательств допущенных злоупотреблений мне не найти.
– Леопольд, кто-то знал вас до… – Исаак запнулся, но все же продолжил, – того трагического происшествия?
– Нет, – качнул я головой. – Графа и графиню взорвали анархисты; это случилось незадолго до того, как нас… прокляли. Все слуги погибли в ту самую ночь, а отец скончался шесть лет назад. Я и вернулся только после этого…
– Родственники с его стороны?
– Никого не осталось, – уверил я собеседника. – Только дядя, чтобы его…
– На поддержку графа вам рассчитывать не приходится, – мягко улыбнулся иудей.
Я поморщился и вновь поинтересовался:
– Исаак, какой у вас ко мне интерес?
– Можете
– Тридцать или сорок тысяч, – ответил я, поскольку не видел в этом особого секрета. – Точно не больше сорока.
– За шесть лет накопить столько долгов? – с уважением посмотрел на меня господин Левинсон. – Да у вас талант!
Я только рассмеялся.
– Большая часть этой суммы досталась мне от отца, да и процентов за эти годы набежало немало.
– Это делает вам честь, но вы могли отказаться нести ответственность по его обязательствам.
– Не мог. Папа имел обыкновение занимать под мое наследство, а его партнеры, – я вздохнул, – не из тех, кто мирится с потерей подобных сумм.
– И вы заложили дом, который ничего не стоит из-за карантина, с условием выплаты основного долга и процентов после получения контроля над семейным фондом?
– Именно.
– А поскольку в прошлом месяце вам исполнился двадцать один год, кредиторы начинают проявлять нетерпение?
Я кивнул.
– Думаете, – задумчиво произнес банкир, – как они отреагируют, когда граф выставит вас самозванцем на основании имеющегося у него свидетельства о смерти?
– Как отреагируют? Нервно! – ухмыльнулся я, вспомнил о китайском ростовщике и поморщился. – У меня, впрочем, тоже седых волос прибавится…
Господин Левинсон откинулся на спинку скамьи и какое-то время отстраненно наблюдал за ярко-желтым полем люцерны, по которому резкие порывы ветра гнали темно-зеленые волны.
– Если Банкирский дом выкупит ваши долги, – произнес он некоторое время спустя, – скажем, по десять сантимов за франк, как вы отнесетесь к этому?
– Думаю, – рассмеялся я, – нам с вами есть что обсудить!
В город вернулись уже под вечер. И путь был неблизкий, и на одном из железнодорожных переездов пришлось дожидаться, пока к побережью проползет неповоротливая гусеница бронепоезда, щерившегося во все стороны орудийными стволами, мортирами и спаренными зенитными пулеметами.
Но по поводу потерянного времени я нисколько не сожалел, ведь господин Левинсон оказался не только интересным собеседником, но и толковым финансовым консультантом. За время поездки сорок тысяч моих долгов усохли до совершенно несерьезных четырех тысяч франков, и даже запрошенные банкиром две тысячи комиссионного вознаграждения не казались чрезмерными для столь щекотливой и запутанной ситуации.
Впрочем, основной интерес Исаака заключался не столько в получении единовременной выгоды, сколько в управлении моими активами после наследования семейного фонда. Я против этого нисколько не возражал.