Сияющее Эльдорадо
Шрифт:
— Это первый мой выход со дня свадьбы, — сообщила одна из дам с таким видом, как будто сама была удивлена своей смелостью.
— И я ушла из дома, оставив детей.
Я спросила, остался ли с ними муж.
— О нет, — ответила она и показала в сторону бара, где ряд белых рубашек обычно восседал спиной к миру, в котором находились женщины. — Он здесь.
Насколько я успела заметить, эта пара за весь вечер не перемолвилась ни словом, они даже не помахали друг другу рукой — и в этом нет ничего необычного.
— В нашу брачную ночь мы остановились в гостинице, — продолжала женщина. — Иди с подругами, сказал мне муж, а я останусь с мужчинами. И появился только под утро, пьяный. Теперь у нас четверо
Она засмеялась и выпила еще виски. Казалось, что все это ее не волнует.
И действительно, почему она должна волноваться. Ее муж платит по счетам, хорошо к ней относится, производит детей — хотя может показаться, что такое произведение потомства происходит несколько механически — и не бегает за другими женщинами.
Искусство обольщать мужчин заключается больше в том, чтобы скрывать свои чувства и не подчеркивать их. Диане, сошедшей с Олимпа, чтобы принять человеческий облик, лучше было бы посоветовать надеть шорты, стать заядлым курильщиком, коротко постричься и постараться быть хорошим партнером в австралийском, а не сексуальном смысле слова. Пожалуй, за это и борются здесь марширующие девушки, проходя военную муштровку и физическую тренировку на игровых площадках после рабочего дня. Достигнув зрелого возраста, они устраивают увеселительные вечера, на которые надевают простые белые юбки, белые блузку, белые чулки, гимнастические тапочки и белую соломенную или полотняную шапочку, с полями или ленточкой — защитный цвет, который позволяет им почти незаметно смешаться с мужчинами. Их форма в точности такая же, только у мужчин брюки вместо юбок.
Этот присущий мужчинам пуританизм, которые во всем остальном такие отважные, так любят приключения и не сдерживают себя в своих желаниях, кажется довольно странным. Викторианский взгляд на секс сохранился и господствует здесь. И большинство женщин смиряются со своей судьбой, благословляют ее и не желают ничего лучшего.
Тропический Квинсленд
«Кленси погнал стадо в Квинсленд, и мы не знаем, где он», — говорится в известной балладе «Банджо» Патерсона. И нам легко понять, почему никто ничего не знает о Кленси. Квинсленд — очень большая страна, огромные пространства которой покрыты солончаком и спинифексом, пылью и хребтами, высохшими реками и разлившимися руслами. Кейп-Йорк на севере подходит почти к Новой Гвинее, а в тысяче пятистах милях южнее белые пляжи Золотого Берега привлекают отдыхающих из Сиднея и Ньюкасла. Так что Кленси мог находиться где угодно — от Берктауна на заливе до Куперс-Крика, или еще южнее, около Бердсвилла на границе Южной Австралии.
Может быть, он пасет свой скот еще и сегодня или гонит его от Баркли 'Гейбл-Ленд на Топ Энд (южнее Борролулы) до Маунт-Айза. Никакой железной дороги на этом пути нет. Во всяком случае, Кленси не допустит ошибки, совершенной некогда англичанином, который, перегоняя скот где-то в районе залива Карпентария, остановился у сельского кабачка, чтобы утолить жажду. Хозяин поставил ему бутылку пива, ловко вытащив пробку зубами. Англичанин попросил стакан. С удивлением оглядев его с ног до головы, хозяин спросил:
— Интересно, из какой сказки ты явился, дружище?
Маунт-Айза — это такая же сказочная страна, как и Брокен-Хилл, а может быть, и еще сказочнее. В самом центре Маунт-Айза, на скалах которого могут мгновенно поджариться яйца, живет около восемнадцати тысяч человек в домах, снабженных кондиционерами, получим стерильное питание, прибывающее сюда из всех уголков мира. Молоко привозят за тысячи миль в машинах-холодильниках, свежая рыба ежедневно вылавливается в заливе Карпентария, пиво поступает за две тысячи миль из Мельбурна. Дождь может не выпадать целый год, но газоны остаются такими же зелеными, как и ирландские пастбища, а любимый вид спорта здесь
Бассейны, кинотеатры под открытым небом, магазины, ипподромы, два корта для крокета, стадион, где состязаются ковбои, огромное количество кабаков и церквей — короче говоря, Маунт-Айза имеет все, что необходимо мужчинам и женщинам сорока различных национальностей. И все это только потому, что здесь находятся одни из богатейших в мире залежи меди, олова, цинка и серебра.
Человек, который положил начало Маунт-Айза, — сын наборщика из Лондона. Он приехал в Квинсленд на велосипеде, спицы которого были забиты травой, и мотался по берегам залива в течение пятнадцати лет, работая на станциях и охотясь за дикими кабанами. В 1923 г. его лошадь учуяла однажды запах воды на высохшем дне реки Лайкхарт. Это был небольшой водоем, где хозяин и лошадь расположились на ночь. На следующее утро старатель отколол кусочек камня молоточком. Ему показалось, что камень содержит сульфид свинца. Химик в Клонкарри подтвердил это, а также нашел следы серебра. Тогда Джон Кэмпбел Майлз (так звали старателя) со своим товарищем отметили колышками участок в сорок акров. Началась «свинцовая лихорадка». Воду нужно было подвозить сюда на лошадях, а руду для плавки отправлять за две тысячи миль в Порт-Кембла (Новый Южный Уэльс). Каждая разработка получила своеобразное название: «Последняя надежда», «Черная герцогиня», «Лучший из бриллиантов», «Ангел Дюрбан», «Отвороты и карманы», «На краю Вселенной». Это был город хижин, покрытых рифленым железом и корчившийся в муках. Первая миссия доброй воли, предпринятая «летающим доктором», была осуществлена здесь в связи с перевозкой шахтера с поврежденной ногой из Маунт-Айза в Клонкарри, где медицинская служба существовала с 1927 г.
Маунт-Айза лихорадило от невероятного процветания до полного разорения в 30-е годы, когда шахты пришлось закрыть полностью, и город сразу же опустел. Однако, когда в результате второй мировой войны резко возросла потребность в меди, Маунт-Айза начал процветать опять, пока из-за резкого падения цен на медь в послевоенный период ее добыча сократилась, и снова возродился, благодаря начавшемуся буму на свинец. Теперь в Маунт-Айза находятся крупнейшие металлорудные предприятия Австралии. Однако из-за постоянно растущих цен здесь часто вспыхивают забастовки. Одна из них началась в день моего приезда и продолжалась несколько месяцев.
С самолета Маунт-Айза, расположенный в чаще между утесом и ущельем, кажется миниатюрным, очень красивым. Современные дома стоят в ряд, как вагоны поезда, под углом к дороге, так что их задние стены повернуты к палящим лучам солнца и несущим пыль ветрам; все они только что покрашены, аккуратны и выглядят щегольски, словно одетые с иголочки. Внизу — овальное поле крикета, просторный новый торговый проспект; похожий на парус, поднимается белый экран открытого кинотеатра. Все дороги асфальтированы, вдоль них высажены деревья, каждое огорожено железной клеткой.
Все здесь кажется необычным. Не идет дым из труб, бассейн пуст, в парках никто не гуляет, никакого транспорта на дорогах. Город оставляет впечатление незаселенного, до жути пустого и заброшенного. Кажется, если заглянуть в одну из раскрашенных пастельными красками опрятных и маленьких квартирок, то обнаружишь на столе наполовину съеденный завтрак, воду, кипящую в электрическом чайнике, и детские игрушки, разбросанные по полу.
Планировка и строительство этого района осуществлена Мэри Катлин в течение двух лет. В 1954 г. группа из восьми человек во главе с водителем такси открыла залежи урановой руды в горах и продала участок за полмиллиона долларов, но в тот же самый год цены на уран упали. Владелец шахты Риотино законсервировал ее в надежде, что наступит день, когда урановая руда снова будет давать большую прибыль. Но этот день еще не наступил.