Сияющие
Шрифт:
Темы эссе варьируются от вопроса, существует ли свобода воли (к разочарованию Дэна, оказывается, что все-таки нет), до истории эротики в массовой культуре. Кирби плюхается на стул с диетической колой для него, пивом для себя и видит, как Дэн удивленно поднимает брови, не отрывая глаз от текста.
– Я выбрала эту тему, потому что иначе пришлось бы писать о пропагандистских военных фильмах двадцатого века, а я уже видела «Багз Банни против нацистов», шедевр своего времени.
– Можешь не объяснять, почему ты выбрала
– На самом деле препод – женщина и не лесби. Хотя… она говорила про какой-то дополнительный сюжет, касающийся оргий.
Просто отвратительно, как легко ей удается вгонять его в краску.
– Ладно, все, молчи! Нам нужно обсудить твое пристрастие к запятым. Их нельзя ставить как попало.
– Наш профессор по сексологии говорит мне то же самое.
– Я лучше промолчу. Тебе придется освоить премудрости пунктуации. И избавиться от сухого академического стиля. От всех штучек типа «необходимо контекстуализировать это в рамках постмодернистского подхода».
– Это же законы жанра!
– А у журналистики свои законы! Выражайся проще. Четко формулируй мысль. Говори то, что хочешь сказать. В остальном все вполне прилично. Некоторые идеи слегка банальны, но со временем ты научишься мыслить нетривиально. – Он смотрит на нее поверх очков. – Если серьезно: мне, конечно, было весело читать про порнофильмы двадцатых годов и черное эксплуатационное кино, однако, по-хорошему, все это тебе нужно обсуждать со сверстниками, в студенческой группе.
– Ну да… Нет. – Она начинает складывать листы. – Ходить на занятия вообще не могу.
– Не глупи! Я уверен, ты могла бы…
Она прерывает его:
– Если ты собираешься сказать «завести друзей, если бы постаралась», лучше заткнись прямо сейчас. Я как опустившаяся поп-звезда, только без лимузина и дизайнерских шмоток. Каждый божий день все пялятся! Все знают и все трепятся об этом.
– Детка, это не так.
– У меня теперь есть замечательное свойство – я появляюсь, и все сразу замолкают. Волшебство: стоит мне появиться на горизонте, разговоры стихают, но, как только я выхожу, они мгновенно возобновляются, только шепотом.
– Это пройдет. Они молодые и глупые. Ты – сенсация!
– Нет, я – чудовище, а это большая разница. Я не должна была выжить. Но коли так случилось, должна была совершенно измениться. Наподобие трагических девиц, которых постоянно рисует моя чокнутая мамаша.
– Роль Офелии не для тебя, это точно. – И добавляет, увидев удивленный взгляд Кирби: – Мы тоже учились в университетах, знаете ли. Но, в отличие от некоторых, я не тратил студенческие годы на общение с клячами от спорта в обнимку с диетической колой.
– Это не пустая трата, а ценнейшая составляющая моей практики. Поважнее зачета в универе.
– Ты забыла добавить, что при этом я – не кляча.
– Угу.
– Ну после такой серьезной половины уик-энда не грех и матч посмотреть.
Бар набит битком, фанаты одеты в цвета соревнующихся
– Прямо банды, – шепчет Кирби во время исполнения гимна. – Боюсь уличных разборок.
– Ш-ш-ш-ш.
Ему явно нравится объяснять ей ход игры; не только чередование ударов, но также нюансы и особенности.
– Благодарю вас, мой личный комментатор, – подзуживает Кирби.
– А вот этот удар называется хоумран, – толкает Дэн в плечо, – запомни, не гол.
Она игриво бьет кулаком ему по руке, но попадает костяшками пальцев, и удар получается крепким. Не задумываясь, Дэн наносит ответный удар, не сдерживая силы. Сестры учили его, что нужно давать сдачи: детьми они дрались по-серьезному, так, что руки горели, на землю валились и волосы выдирали. Такая родственная жестокость! Ну не обниматься же от избытка чувств? Разновидность поздравительной открытки для родных и близких.
– Дурак! Больно! – У нее в глазах слезы.
– Ах ты господи! Кирби, прости! – тараторит Дэн в ужасе. – Я не хотел, задумался. – Отличная работа, Веласкес, ударить девчонку, которая чудом выжила после самого ужасного нападения, о каком он когда-либо слышал. На следующем этапе можешь бить старушек и пинать щенков.
– Ну да, конечно! Так мне и надо, – фыркает Кирби, но сама пристально смотрит на подвешенный вверху экран, где идет реклама печенья «Милкбой», уже второй раз за игру. Дэн понимает, что расстроилась она не из-за ребяческих ударов, а из-за его реакции.
С этим просто. Он протягивает руку и похлопывает ее по коленке.
– А ты крутая штучка, да?
Кирби улыбается, не поворачивая головы. Озорство в чистом виде.
– Настолько крутая, что даже милые девочки-скауты с печеньем не растопят мое сердце.
– Ого! Неслабенькие у тебя шуточки.
– Как и твои ударчики, – парирует Кирби.
– Почти вежливо, – Дэн качает головой.
Вилли
15 октября 1954
В 1942 году в лаборатории на территории футбольного стадиона Чикагского университета был успешно проведен опыт по получению цепной реакции в ядерном реакторе. Чудо науки! Однако скоро оно превратилось в чудо пропаганды.
Страх гниет в воображении. И он не виноват, просто у него природа такая. Множатся ночные кошмары. Союзники становятся врагами, и всюду шныряют диверсанты. Паранойя оправдывает любое гонение; неприкосновенность частной жизни становится непозволительной роскошью, потому что у красных есть атомная бомба.
Вилли Роуз ошибочно считает, что все это проделки Голливуда. Мистер Уолт Дисней свидетельствует перед киноальянсом за сохранение американских идеалов, что создатели комиксов хотят превратить Микки-Мауса в марксистскую крысу. Абсурд! Конечно, она слышала о разрушенных карьерах и «черных списках» людей, отказавшихся присягнуть на верность Соединенным Штатам и их системе ценностей. Но она – не Артур Миллер и не Этель Розенберг, если на то пошло.