Скала альбатросов
Шрифт:
Как она устала!
Когда вновь открыла глаза, обнаружила над собой распятие, а рядом Марту, фра Кристофоро, Сальваторе. Они о чем-то переговаривались, но она не слышала их. Громкий гул в ушах и сильный жар мучили ее. Тут Марта заметила отчаянный взгляд Арианны и, склонившись к ней, поцеловала девушку в лоб, в щеки и прошептала:
— Как ты себя чувствуешь, дорогая?
И она снова попросила:
— Пи-ить, пить, воды…
Марта отошла к монахам, сидевшим, как показалось девушке, за столом, и они тоже с тревогой посмотрели на нее. Марта вернулась с чашкой воды и платком. Омочила ей губы.
— Пить! — повторила Арианна. —
Та что-то ответила, отрицательно покачав головой. Снова намочила в чашке платок и приложила его к губам, ко лбу, щекам.
Арианна возмутилась. Почему вдруг Марта, всегда такая добрая, покладистая, стала такой злой? Так хочется пить, а она только увлажняет ей лицо. Она отвернулась, и слезы ручьями потекли по ее щекам. Не было сил кричать и возмущаться, и вдруг она увидела свою руку — забинтована и поднята кверху, хотела пошевелить ею, но не смогла — рука была привязана. В отчаянии девушка посмотрела на тех, кто равнодушно разговаривал за столом.
Но нет, они вовсе не безразличны. Заметив ее движение, поспешили к ней. Она слегка приподняла голову и увидела, что одна нога стала огромной, столько на нее накрутили бинтов. Арианна не в силах была выговорить ни слова, чувствовала, что ее душат слезы, но сказать что-либо не могла, только смотрела широко раскрытыми глазами на ногу и руку. Наконец Марта поняла ее.
— Не беспокойся, дорогая, — сказала она. — Теперь уже лучше. Ты упала с утеса, сломала руку и ногу, но скоро поправишься. А сейчас поели еще.
Арианна слишком переутомилась. Закрыла в изнеможении глаза и затихла. Марта опять протерла ей лицо влажным платном. Ova сделается хромой, станет уродом, с ужасом подумала девушка. Марио не захочет даже смотреть на нее, не женится, и она навсегда останется на Тремити. Сойдет с ума. Потеряет рассудок, как Джо-ванна, дочь плотника.
Мать рассказывала ей, что в молодости Джованна отличалась редкостной красотой, особенно хороши были у нее волосы, за которыми она старательно ухаживала. Из-за своей красоты девушка отказывала всем, кто бы ни просил ее руки, — и местным парням, и морякам, бывавшим на острове. Она отвергала их, считая либо неподходящей для себя парой, либо недостаточно привлекательными, либо чересчур бедными. Джованна всё ждала совершенно необыкновенного жениха, который заберет ее с острова и привезет в столицу, где все смогут оценить ее красоту. Шли годы, но она не замечала этого, по-прежнему считая себя молодой и красивой. И потихоньку сошла с ума. Заперлась в своем доме и не разговаривала ни с кем, даже с отцом, отказывалась от еды.
Иногда девушка брала пищу только у нее, Арианны. Еще девочкой она приходила к ней и тихонько стучала в дверь:
— Джованна, это я, Арианна. Я принесла тебе кое-что вкусненькое.
Тогда Джованна приоткрывала дверь, смотрела на нее дикими глазами, торопливо выхватывала узелок с едой и опять закрывалась на все замки. Арианна успевала лишь заметить, что волосы у Джованны отрастали все длиннее, а сама она все худела и худела. Только глаза по-прежнему оставались огромными, горевшими безумием.
Нет, не может быть! Она не станет такой, как Джованна. Падре Арнальдо, матушка, Марта уговорят ее даже хромую выйти замуж за какого-нибудь парня с Тремити. У нее не хватит сил противиться им. Они станут пугать: «Не выйдешь замуж, останешься старой девой, сойдешь с ума, как Джованна».
Она опять открыла глаза. Почувствовав, что дышать все труднее, все болезненнее, хотела шевельнуться,
И растолстеет, подурнеет, будет ходить в рваной, неряшливой одежде. Ведь человек, который согласится взять в жены хромую девушку, вряд ли окажется богатым.
И будет она жить как Ассунта, жена Кармине, рыбака. У них народилось одиннадцать детей, и обитали они в жалкой лачуге, слепленной из камней и грязи. Арианна видела иногда, как Ассунта и Кармине обедают всей семьей под соснами. Вдвоем с Лелой они наблюдали за ними из-за кустов.
Все усаживались вокруг замызганной скатерти, разостланной прямо на земле. В центре стояла большая миска с едой. Ассунта нарезала каравай на тонкие ломтики и выдавала каждому по куску. А потом водружала оставшийся хлеб себе на голову, чтобы никто не посмел взять его. Одиннадцать тощих и жалких ребятишек жадно макали свои ломти в миску, все время посматривая на голову матери.
САЛЬВАТОРЕ ИЩЕТ СОКРОВИЩЕ
Сальваторе подождал, пока Арианна уснет. Заметив, что она притихла, он на цыпочках подошел убедиться, спит ли она. Затем оставил на столе зажженную лампу и короткую записку: «Ушел погулять. Сальваторе». Марта вскоре прочтет ее.
Взял кирку, которую держал в углу — ее принес фра Дженнаро, — и тайком покинул пещеру. Засунув кирку за пояс, освещая дорогу лампой, он углубился в проход, ведущий к Сан-Домино. Железной палкой он уже давно простучал здесь все стены в поисках какой-нибудь пустоты. Его все время терзал страх, что вода может подтопить их и залить пещеру под островом Кретаччо. Хоть это и маловероятно, он все же очень тревожился. Кто знает, всякое может случиться, поэтому по ночам, когда Арианна засыпала, он бродил по подземелью и простукивал стены.
Осмотрел и ход, который вел от Сан-Домино к бухте Тонда, однако ни разу так и не решился выйти наружу, добирался только до вращающегося камня подышать воздухом, проникавшим в щель.
Ему нестерпимо хотелось увидеть небо, нырнуть в воду, пахнущую водорослями, ощутить кожей горячее солнце, а вечером возвратиться домой усталым и голодным, чтобы заснуть в объятиях жены. Только сейчас понял он, как дорого было для него все окружающее. Только теперь, когда лишился всего этого.
Он с трудом сдерживал слезы. Но рисковать не решался.
Падре Арнальдо заметил его прогулки и заставил поклясться, что он не станет выходить из подземелья, иначе подвергнет опасности не только свою жизнь, но и здоровье Арианны, создаст множество трудностей монахам. Сальваторе дал честное слово и нерушимо держал его.
Он дошел до подземелья под островом Сан-Домино. Именно тут он собирался провести ночь, заметив накануне, что в одном месте камни в стене уложены не совсем обычно. Снедаемый любопытством, он вернулся сюда, поставил на землю лампу и принялся аккуратно, стараясь не очень шуметь, долбить киркой стену. Под первым слоем камней обнаружилась довольно мягкая порода. Он стал пробиваться дальше, стремясь понять, удастся ли выбить отверстие. Он наносил удары со всей силы, с упорством и злостью заключенного, но в результате лишь слегка поцарапал стену.