Скалола. В осаде (сборник)

Стрэнтон Арч

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НА ПРИВЯЗИ 

 ГЛАВА ПЕРВАЯ

16:52 (горное дневное время)

Буран разыгрался не на шутку. Ветер то и дело менял направление, яростно набрасываясь на распластанную, прижимающуюся к скале фигурку человека. Этот смельчак казался таким крохотным на фоне огромных гор и силы его были жалки по сравнению с яростным напором разбушевавшейся стихии. Однако он полз и полз вверх, словно надеялся добраться до самых небес.

Упорство,

помноженное на храбрость — завидное сочетание. Буран, воя от осознания собственного бессилия, хватал человека за куртку, пытаясь оторвать его пальцы от камня и швырнуть вниз, доказав тем самым, чего стоят люди, но тот продолжал цепляться и ползти. Только стискивал поплотнее зубы да отворачивался от особенно резких пощечин ветра. Вьющиеся, с редкими седыми прядями волосы казались совершенно белыми из-за укрывавшего их снега. Буран сдувал его, но тот через пару минут вновь вплетался в шевелюру человека. Он тоже был чертовски упорным. Изредка ветер стихал, отдыхая, и в такие моменты спасатель стоял неподвижно, давая возможность своему телу восстановить силы. Либо наоборот начинал еще быстрее взбираться, проходя слишком опасный участок.

Хел прошел уже половину пути, но эта мысль не приносила облегчения, поскольку вторая половина была куда сложнее первой. Сложнее и опаснее. Однако пугало не это. Впереди маячила отвратительная перспектива, куда худшая: спускать с утеса пятерых замерзающих, отчаявшихся людей, один из которых в тяжелейшем состоянии. Сделать это нужно было в одиночку, что осложняло задачу в тысячу раз.

«Даже если у этих ребят есть палатки, диабетика все равно придется снимать, и чем быстрее, тем лучше. Хорошо еще, если хоть кто-нибудь из них имеет достаточные навыки альпинизма, чтобы помочь. А если нет?» Хел быстро поднял голову и взглянул вверх. «Холодный блеф» нависал над пропастью в шестистах метрах над головой. Правда, метров через пятьдесят есть небольшая площадка, на которой можно отдохнуть, но что это даст? Подъем вымотает, и он будет не в состоянии отправиться вниз, не отдохнув хотя бы полчаса.

Хел подумал о вертолете, который сейчас пришелся бы очень кстати, но поскольку его все равно не было, спасателю ничего не оставалось, кроме как продолжать подъем.

Почему-то вспомнился Гейб, и Хел скривился в неприязненной усмешке. Он ненавидел своего бывшего друга. От одного мимолетного воспоминания его начала душить ярость. Правда, в последнее время она все чаще сменялась брезгливым презрением. Гэбриэль Уокер — образец дерьмового ублюдка, возомнившего себя спасателем и не умеющего держать себя в руках. Если бы он не выполз тогда на трос, у Хела сейчас бы была семья, а еще через пару месяцев у них с Сарой родился бы маленький крепкий мистер Такер. Черт бы его побрал. Хел, успокаивая себя, приник к скале, вжался в нее и перевел дух. «Оставь, — сказал он. — Оставь. Не вороши прошлое. Много дерьма в жизни. Очень много. Нужно уметь преодолевать это».

Пальцы его нащупали край площадки. Хел повис, оторвавшись от камня — если бы кто-нибудь знал, как ему не хотелось этого делать — и подтянулся. Ветер снова вцепился в куртку своими ледяными когтями, швырнул человеку в лицо пригоршню снега и рванул тело вниз. Хел задохнулся — несколько обжигающе-холодных кристалликов попало в легкие. Правая рука соскользнула с камня. Он повис на одной левой, с отчаянием понимая, что если сейчас налетит новый, столь

же сильный порыв ветра, ему не удастся удержаться.

И, конечно, ветер, подлый, коварный ветер, постарался завершить начатое. Сильный удар в плечо развернул Хела и тому показалось, что сквозь истеричный вой бурана он слышит, как хрустят суставы, трещат от напряжения кости и скрипуче-тошнотворно стонут натянувшиеся до предела связки.

Хел еще успел подумать о том, что надо было вбить в скалу костыль и зацепить страховочный трос. В следующее мгновение пальцы его разжались.

Чья-то рука впилась в запястье Хела, удерживая того в воздухе. «Кому-то из этих ребят удалось спуститься, — с облегчением подумал он. — Спасибо тебе, парень».

Человек одним мощным рывком подтянул его вверх, давая возможность надежнее ухватиться за выступ. Хела не пришлось просить дважды. Он уперся локтями в площадку и, мгновенно перевалившись через край, вскочил на ноги.

— Спасибо, приятель, ты...

Слова застряли у Хела в горле. Перед ним стоял Гейб. Гэбриэль Уокер собственной персоной. Он не улыбался, не двигался, ничего не говорил. Просто стоял и смотрел.

Хел мрачно уставился на бывшего друга. Если бы ему час назад сказали, при каких драматических обстоятельствах произойдет их встреча, он рассмеялся бы. Трусы не возвращаются, сбежав, а Гейб просто не имел права этого делать. Потому что был убийцей. Убийцей и трусом. Хел ненавидел и тех, и других. Сейчас в нем боролись презрение и чувство мести. Ему хотелось скинуть этого ублюдка вниз и в то же время он считал ниже своего достоинства марать руки о такое дерьмо.

— Что ты здесь делаешь, мать твою? — его голос был ледяным, как снег, но глаза горели страшноватым огнем, который можно увидеть у людей, стоящих на грани слепого бешенства.

Гейб спокойно ответил:

— Я разговаривал с Джесси. Она объяснила мне ситуацию.

— Джесси? — на губах Хела вспыхнула зловещая улыбка и в ней тоже была крупица бешенства. — Ну, тогда я тоже тебе кое-что объясню, — его палец уперся Гейбу в грудь. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы тот мог ощутить исходящую угрозу. — Проваливай. Лезь вниз. Спускайся и забейся в ту дыру, где сидел до сих пор, понял? Давай.

Стремясь обуздать подползающую к горлу ненависть, Хел отвернулся и принялся внимательно изучать вертикальную скалу, намечая наиболее надежный маршрут.

— Мы поднимемся вместе, — жестко сказал Гейб за его спиной, — спасем этих людей, и только после этого я уйду.

Хел недобро засмеялся и медленно обернулся.

— Нет, сынок, ты уйдешь сейчас. Сейчас! Иначе я убью тебя. Здесь! Сам. Своими руками, — его глаза сузились. В зрачках плескались красноватые искры. — Ты зачем поднялся сюда? Кому и что ты хочешь доказать?

Гейб опустил глаза и Хел понял это по-своему. Он снова усмехнулся.

— Хел, я знаю, как ты ко мне относишься, но...

— Ты ни хрена не знаешь, — яростно прошипел тот. — Ии хрена, понял? Ты сделал все, как ты считал нужным! Я умолял тебя не идти на трос, но ты, ублюдок, не послушался и пошел. И Сара погибла. Ее смерть на твоей совести, понял?

Гейб побледнел, но не от страха, а от ярости. И эта ярость была едва ли не более сильной, чем та, что бушевала в груди Хела.

— Я сделал то, что считал правильным! Но я сделал! Хоть что-то! А что сделал ты, а, Хел? Сидел и смотрел, как она погибает?