Скалолаз. В осаде

Стрэнтон Арч

— Супер! — сказал Солист. — Я знал, что вы справитесь, доктор. Я просто хотел полностью мобилизовать вас. Я был уверен, вы — гений!

— Через несколько минут — сказал ему доктор, — автономная система сможет зарядиться энергией, и ракеты будут готовы к запуску. Через несколько минут. Я сделал это! Это было так просто! Вероятно, где-то разрушился основной кабель, и задача состояла в том, чтобы переключить… В прочем, что это я объясняю вам, двоечнику! Вам это неинтересно! Главное, что… Теперь нам никто не страшен! Мы победим!

И в этот момент где-то снаружи, на кормовой палубе прогремел орудийный выстрел.

— Что такое! — заверещал, вновь обретший уверенность, доктор, — я

не давал никакой команды! Это хулиганство какоето! Солист выскочил из рубки на палубу.

Над океаном, медленно опускаясь, горел осветительный снаряд, заливая крейсер и стоявшую рядом с ним, подводную лодку мертвым желто-зеленым светом, безжалостно вырывая их из темноты ночи, делая отличной мишенью для снарядов, бомб и торпед.

Солист огляделся. Один из стволов семидюймового корабельного орудия медленно опускался вниз.

Солист беззвучно выругался и побежал на корму.

— Осторожно, ребята, спокойно, — говорил Кейт Хьюго и Питеру, которые вручную загоняли снаряд в ствол орудия. — Не уроните его, а то рванет, — и закончится наша вечеринка раньше времени!

Снаряд скрылся в стволе.

— Отлично! — Кейт подошел к оптическому прицелу и стал ловить подлодку в центр пунктирных линий.

— Если я вытащу их из трюма живыми, — бормотал он себе под нос, — я сначала этого боцмана расцелую. Какой же красавец, даже осветительный снаряд он себе припас. А вот артиллерийских всего пара, это не есть «отчень лютче карашо» — пробубнил он почему-то с немецким акцентом. — Пристрелки не будет… А потом я его как следует вздрючу… Что делают снаряды в подсобке у боцмана… Ишь ты, какой запасливый…

Он установил прицел, закрыл глаза, мгновенно переместился и крикнул Джоан, стоявшей наготове на месте командира башни:

— Давай!

Джоан нажала на кнопку.

Орудие выпалило во второй раз. Солиста, подбежавшего почти вплотную к башне, мощным выхлопом отбросило в сторону и с силой ударило о фальшборт. От грохота и удара его контузило. Он вскочил и побежал, шатаясь, дико крича, зажимая ладонями уши.

Снаряд взорвался по левому борту лодки. Круля, к этому моменту уже выключившего аппарат, взрывной волной ударило о корму и он уронил аппарат в воду.

— Давай, включай! — истошным голосом завопил он. — Быстрее!

— Да нас тут обстреливают! Мать твою так! — прокричали ему с палубы.

— Это они с отчаяния, не обращайте внимания! — рявкнул сам перепугавшийся Круль. Смерть, оказывается, обнаружила его и теперь подбиралась к нему все ближе. Но Круль не хотел сдаваться, и, придав тону бодрость и уверенность, стал успокаивать людей. — Это идиот Рейбок совсем с катушек слетел! Ничего они нам не сделают, включайте рули!

Рули вздрогнули и повернулись.

— Ура! — закричал Круль. — Вытаскивай!

Его вытащили наверх, он выбрался на палубу лодки и, растолкав всех, сломя голову бросился в отсек командира.

— Приготовиться к погружению! — заорал он корейскому капитану. — Давай, командуй! Да побыстрее ты двигайся, обалдуй! Нас, между прочим, обстреливают, ты что, не в курсе?

Он толкнул капитана в бок. Тот включил внутреннюю связь и стал отдавать команды.

— А с тобой покончено, Рейбок! — торжествующе сказал Круль. — Ты проиграл, дебил!

Лодка вздрогнула и стала медленно опускаться вниз. Круль ликовал. Смерть осталась там, на этом кошмарном крейсере, а он — любимый Круль уходил под воду, где его никто уже не найдет. Никто не узнает, куда пойдет лодка. Круль обхитрил всех!

— Они погружаются, — в отчаянии прошептал Кейт, манипулируя прицелом. — У нас остался последний снаряд. Давай, приятель, соберись! Ствол вниз, с упреждением…

— Огонь! —

крикнул он.

Джоан нажала на кнопку.

Сильный свет озарил лица Круля и капитана подлодки, и сильный взрыв, разнесший лодку на куски, прогремел в тот же момент.

Но ни Круль, не капитан этого взрыва уже не слышали. Яркий свет был последним их ощущением в этой жизни. Вместе с экипажем, вместе с находившимися на борту лодки бандитами, они быстро и безболезненно перешли в небытие.

Кейт взорвал подводную лодку прямым попаданием последнего своего снаряда.

Круля на этом свете больше не было. Не было «славного и любимого», как иногда, в минуты душевной слабости называл он сам себя, Крулечки, Крульчонка.

Он давно забыл, что у него кроме этой нелепой некрасивой фамилии, есть хорошее доброе имя — Фредерик, Фредди. Но так его называла только мать. Она умерла, когда Фредди было четыре года. Он до самой смерти отчетливо помнил ее похороны. Был зимний, морозный день. Гололед. Его вела за руку тетка — двоюродная сестра матери. Фредди часто поскальзывался, и она всякий раз больно дергала его маленькую ладошку вверх. Потом, когда они сели в катафалк и поехали на кладбище, машину занесло, шофер резко вывернул руль, и голова матери Фредди мотнулась по подушке и ударилась о стенку гроба. Фредди закричал, и тетка закрыла ему рот рукою в надушенной перчатке. Он навсегда запомнил ощущение лайки, прижатой к губам. После этого Круль не мог целоваться. Всякий раз, когда он прикасался губами к мягкой душистой коже очередной женщины, ответившей взаимностью на его ухаживания, перед его глазами вставало белое лицо матери, он слышал тупой стук удара головы о деревянную стенку и чувствовал страшную боль, невыплеснутую в том давнем крике, крике, который был задавлен мягкой душистой кожей, заткнувшей ему рот.

Когда они возвращались с кладбища, шли от свежей могилы к ожидающей их машине, солнце уже садилось. Тетка, по-прежнему, сжимала Фредди руку, и он боялся опять закричать от горя, и только смотрел, кусая губы, глазами, полными слез, на искрящийся на деревьях иней и на солнечную дорожку на покрытой льдом кладбищенской аллее. Тогда он думал, что сейчас они войдут по этой дорожке прямо в закат, в заходящее солнце, и солнце скроется за горизонтом, вместе с ними уйдет из дня, в котором еще была мама, в темную холодную ночь.

Солнце било им прямо в глаза, и Фредди до последнего момента не видел ждущего их автомобиля. Он заметил открывшуюся перед ним дверь и подумал, что они садятся в Солнце, что они уже дошли до него, и сейчас оно увезет их на ту сторону Земли, где всегда царит ночь.

Малыш никому не сказал об этом, да и кому мог он сказать — тетке, которую он видел первый раз в жизни? А отца у него никогда не было. Они с мамой всегда жили вдвоем.

Через несколько дней тетка отвезла Фредди в приют. Ей был совершенно не нужен этот четырехлетний сын ее глупой сестры, которого та родила назло всем, — страшный мальчик с заячьей губой, с маленькими бесцветными глазками, с оттопыренными, как у какого-то зверька, острыми большими ушами. Она и смотреть-то на него не могла без внутреннего содрогания. Его внешность вызывала в ней отвращение, тем более что тетка прекрасно видела, что Фредди унаследовал все внешние черты их фамилии. Только были эти черты гипертрофированы, и сложены как-то не так. Казалось бы: чуть-чуть пониже брови, чуть-чуть подальше друг от друга глаза, чуть-чуть поменьше уши и подбородок — он был бы вылитый дед. Но природа, видимо, сделала этого парня совсем небрежно. Тетка не могла даже представить, что этот уродец будет жить в ее доме, бок о бок с ней, с ее двумя дочерьми, и все приходящие к ним люди будут видеть, как этот уродец похож на них.