Скалолазка
Шрифт:
Посмеиваясь, я пилила веревки стеклянным осколком. Процесс небыстрый, но время есть. Можно резать до тех пор, пока от обезвоживания не начнутся галлюцинации и я случайно не рубану по венам.
Осколок небольшой, кисти крепко стянуты, так что работать очень неудобно. Но я старалась. Пыхтела и не отступала. Ведь я упрямая.
На небе уже горели звезды, гомон из лагеря наверху утих, сменившись стрекотом цикад, а Леха все не мог угомониться. Или он так утолял жажду и голод?.. Как бы то ни было, но теперь мой
Наконец сдалась последняя веревка, я расправила руки и поднялась во весь рост. Леха замер на словах «гляциологическая обработка данных».
– По-моему, – сказал он, – у меня начались видения. В последний раз такое было, когда я поспорил в «Гранд-Динамо» с одним типом, что выпью больше него.
– Ты продолжай пока рассуждать про гляциологию!
Ноги плохо слушались. Еще бы. Просидела часов пять!
Подошла к Овчинникову и стала резать веревки, а Леха послушно затарахтел про исследования полярного льда, но как-то без энтузиазма.
На Лехины узлы мне понадобилось минут десять. Когда его руки оказались свободны, он замолчал и поднялся, опираясь на стену.
– Что же дальше? – спросил он. – У тебя и семиметровая лестница где-нибудь припрятана?
– Я сама себе лестница.
На камни, из которых был сложен подвал, я уже давно поглядывала. И решила, что добраться по ним до светового окна не сложнее, чем влезть на стеклянный небоскреб «Мэйн Тауэр». Вот только скальных туфель нет, поэтому на своде придется тяжеловато. Зацепы там имеются, но выдержат ли пальцы тяжесть тела?
Вокруг пояса я обмотала огрызок веревки, на которой Бейкер спустил меня в подвал, стянула кроссовки.
Выбрала щели в кладке, ухватилась за них, поставила правую ногу на крошечный выступ и оторвалась от пола.
Леха с открытым ртом смотрел на меня.
– А что делать мне? – спросил он.
– Жди пока, – откликнулась я.
Некоторые выступы едва прощупывались, пальцы с трудом цеплялись за них. Здорово пригодился бы «скайхук». Поверхность – как раз для него. Только все мое снаряжение осталось в кустах дикой малины на окраине селения Малоко.
Семь метров по стене я преодолела минут за десять. Это не проблема. Почти как тренажер, который я прохожу раз по двадцать за тренировку.
А вот по своду я еще не ползала без крючьев и страховки. Тут нужна тройная осторожность!
Я отцепила правую руку и стала ощупывать потолок. Кажется, нашла щель между плитами. Вставила пальцы и оперлась на них, чтобы освободить вторую руку.
Для нее зацепа не было, зато обнаружилась расщелина, в которую я вставила кулак. Итак, руки уже на потолке, а ноги еще на стене. Пора их перебазировать.
Нащупывая
Нашла, уперлась… Теперь вторая нога…
Вот я и на потолке!
До светового окна осталось не больше трех метров. Но дались они с превеликим трудом.
Почти возле самого отверстия вспотевшая правая ступня выскользнула из щели в каменной плите. Левая нога, не имевшая достаточной опоры, тоже сорвалась, и я повисла на руках… Да что там – руках! На трех с половиной пальцах!
– Я тебя поймаю! – закричал снизу самоотверженный Леха.
– В следующий раз, – пробурчала я и, качнувшись, закинула ноги в отверстие окна.
Зацепилась ступнями – зацеп надежный. Отпустила руки и опрокинулась вниз головой.
– Ты прямо как гимнастка! – восхитился Овчинников. – Извини, что так тихо выражаю свой восторг. Просто во рту пересохло, словно в похмельное утро.
Я согнулась, ухватилась руками за края окна и очутилась на поверхности.
Лагерь погружен в темноту, вот и чудненько! Вокруг – ни души. Все небось дрыхнут в палатках!
Размотала веревку, накинула петлю на торчащий из земли обломок толстой сваи и сбросила конец Овчинникову.
Несколько минут Леха кряхтел, но все-таки преодолел семь метров высоты. Я помогла ему выбраться.
– Наконец мы свободны, – промолвил он.
– Что бы ты без меня делал!
Леха отреагировал моментально:
– Без тебя, Алена, я сидел бы сейчас дома, смотрел футбол и потягивал пиво.
Я усмехнулась. Он чертовски прав!
– Кстати, знаешь, чья команда «Бавария»?
– Как чья? Баварская, конечно!
Блеснуть познаниями не удалось…
– Ну что? – спросил он. – Домой? Я смотрела на него. В темноте лица не видно, только контур головы.
– Леша… Я должна узнать, что находится в гробнице Эндельвара. Она здесь, рядом! Я знаю, как отыскать ее. Если не сделаю этого, потом буду мучиться до конца своих дней. Эти громилы… – Я указала на темные палатки, – …не ученые. Они возьмут то, что им нужно, и взорвут гробницу. Никаких исследований, никаких отчетов… Пара тротиловых шашек – и великое открытие не состоится! А есть люди, которые посвятили всю жизнь поискам этой гробницы…
Овчинников молчал.
– Ну, что скажешь? – спросила я.
– Потом поедем домой?
– Клянусь.
Я оставила Леху возле развалин, взяв с него честное слово, что он не двинется, пока я не вернусь, а сама отправилась к тропинке. Нужно забрать альпинистское снаряжение. Все, какое только унесу на себе.
Когда глаза привыкли к темноте, я обнаружила часового, сторожившего проход к селению. Темная фигура бродила взад-вперед. Я обернулась в другую сторону, приглядываясь. Путь к статуе контролировал другой охранник.