Скальп врага
Шрифт:
— Имей в виду, Дима, старшим врать нехорошо. Некрасиво. Гриша, — он выпрямился. — Отвези-ка этого кренделя к нам.
— Нет проблем, Тох. Повернись-ка. — Панкратов ухватил Диму за воротник пиджака, вздернул, одновременно разворачивая спиной, ловко защелкнул на запястьях наручники. — Вот так. Мне спокойнее, да и тебе на пользу пойдет.
Снова развернул, припечатал спиной к стене.
— И знаешь еще чего, Гриша, — глядя Диме в глаза, добавил Лемехов. — Посмотри, может, у парня наркота в кармане отыщется.
— Конечно, отыщется, если надо, — согласился Панкратов.
— Только ты уж постарайся, чтобы всё как положено. Понятых, протокол об изъятии.
— А как же, — подмигнул Диме Панкратов. — Все сделаем.
— И смотри там, чтобы Гриня не знал, — предупредил Лемехов. — А-то опять начнутся старые песни о главном.
— Хорошо, — Панкратов мотнул головой в сторону лестницы. — Ну что, Дима, пойдем, что ль?
— Вы бы отпустили меня, Антон, — попросил Дима почти смиренно. — Все равно ведь придется.
Лемехов засмеялся негромко.
— Гриша, ты видал? Молодец, пацан. Фасон четко держит.
Панкратов тряхнул Диму за плечо.
— Пошли, пошли. Раньше сядешь, раньше выйдешь.
Лемехов проводил их взглядом, дернул дверь отделения, вошел в холл.
— Здорово, бандиты, — гаркнул он.
— Куда? — двинулся ему навстречу один из охранников.
— Чего кудахчешь-то? — весело спросил Лемехов.
Он умел обращаться с «быками» вроде этих, никакой неприязни к ним не испытывал и потому чувствовал себя в своей тарелке.
— Куда, я спрашиваю? — охранник положил широченную ладонь ему на плечо.
— Ну ты чего бузишь-то?
Лемехов легко, играючи, положил свою ладонь поверх его, сжал, повернулся слегка, выворачивая «бычку» кисть, заставляя локтевые связки натянуться, а затем ударил свободной рукой охранника точнехонько в локтевой сустав. Прием немудреный, но эффективный.
Тот охнул. И тогда Лемехов, все так же беззлобно, пнул противника в голень. «Бычок» рухнул на колено. Тут-то и следовало бы свалить его окончательно, рубанув по почтительно подставленному затылку, но… чего зря руками-то махать? И так настроение резко пошло вверх.
Оставшиеся охранники двинулись на оперативника. А тот с улыбкой поднял перед собой руку.
— Ребята, ребята-а, — почти пропел Лемехов. — Не делайте глупостей. Я из милиции.
Охранники остановились, нерешительно переглянулись. С ментом связываться им не хотелось.
— Ну вот, сразу бы так.
— Антон? — из палаты вышла Катя. — Ты что здесь делаешь?
— Как это что, Катя? — округлил глаза тот. — Спешил на помощь боевой подруге. Мы тебя полдня ищем. Все посты на уши поставили, весь город перерыли. Ребята, концерт окончен, расползайтесь по домам, — махнул он охранникам.
Те, однако, остались на месте.
— А где Дима? — Катя оглянулась.
— Да по делам поехал.
— Дима тебя попросил? — нахмурилась Катя. — Антон, а ты, часом, ничего не путаешь?
— Чего мне путать, Катя? — «искренне» изумился тот. — Дима твой так и сказал: «Подвези, мол, Лемехов, будь другом». Я говорю: «Об чем базар? Подвезу, мне не трудно». — И тут же добавил серьезно: — Поболтать бы нам, мать. С глазу на глаз.
— Давай поболтаем, — согласилась Катя. В голосе ее прозвучало напряжение. — Здесь?
— Пошли на улицу. Тут народу многовато.
Охранники направились было следом за ними, к лестнице, но Лемехов остановил их.
— Ребята, вам же сказано: по домам. Что не ясно-то, я не пойму? — Охранники топтались на месте. — Катя, отправь их куда-нибудь.
— Поезжайте, — кивнула Катя.
— Так ведь Дмитрий Вячеславович…
— Я все улажу, — перебила она. — Не волнуйтесь.
Катя с Лемеховым вышли на улицу, направились к лемеховской «восьмерке».
— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Катя, когда оперативник распахнул дверцу.
— Неприятности у тебя, мать, — ответил тот, садясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания. — Серьезные неприятности. Да и вообще, поганый нынче денек выдался.
Утверждение Лемехова соответствовало действительности на сто пятьдесят процентов. Никита Степанович Гукин мог бы добавить: денек выдался не просто поганый, а совсем из ряда вон. И дело даже не в войне, которую затеяли местные авторитеты, — это начальник ГУВД как-нибудь пережил бы, — а в тех неприятностях, которые возникли в его ведомстве.
Он всегда вступался за своих, старался выгородить их, если начальство вдруг начинало проявлять гнев, но все прежние проблемы меркли перед тем, что происходило сегодня.
Сидящие по другую сторону стола Гринев и Вдовин молча смотрели на него, ожидая ответа, а Никита Степанович Гукин боролся с желанием снять фуражку, бросить ее на стол и сказать: «А пошло оно все. Делайте, что хотите, но только без меня».
Конечно, жест был бы красивым. Жаль только, что абсолютно невыполнимым. Он никак не мог повлиять на ситуацию. Гринев мог, а он нет. Более беспомощным Гукин не ощущал себя ни разу в жизни.
— Никита Степанович, так каково же будет ваше решение? — напомнил о своем присутствии Гринев.
По лицу его было видно, что он упивается собственной значимостью, возможностью распоряжаться судьбой другого человека, раз уж ситуация ему это позволяла.
— Вообще-то, Светлая у нас на хорошем счету. Оперативник она толковый. Ни в каких темных делах никогда замечена не была… — пробормотал Гукин, подумал и добавил: — Иначе не стала бы она начальником отдела. Мужиков вон сколько, а назначили ее.