Скальпель и перо
Шрифт:
Ведь это мне по опыту знакомо,
Когда в ночи стоишь у Рубикона,
У грани той, где рядом жизнь и смерть.
Но эта жизнь – она в твоих руках!
Ещё идут по нервам биотоки.
Ещё в сосудах теплятся потоки.
И жизнь пока – ещё в твоих руках!
И нет превыше всех земных забот:
Преодолеть тот Рубикон «всесильный»!
Уже сестра салфеткою стерильной
Со лба хирурга вытирает
Обильнейший, почти бессолевой.
От чистоты своей, от правоты – прозрачный.
…Не говори: исход вполне удачный -
Больной живёт, а ты едва живой.
Глядишь, и славы ты хватил сполна.
Судьба твоя, как говорят, при деле.
Успех, почёт, а нервы – на пределе,
И ночи, ночи – напролёт без сна…
Сомнения?..
Не быть у них в плену!
Иначе в жизни устоять едва ли,
Когда тебя под час клянут и хвалят,
И снова хвалят, и опять клянут.
И снова -
Неразведанной тропой!..
Как нелегки подчас все эти тропы,
Судьбы твоей барханы и сугробы!
Но старые наставники -
С тобой.
Они с тобой в сумятице боёв
За жизнь людей, в круговороте беден.
Уже в небытии Бурденко, Юдин…
Но вот уж смена – многие другие
Таланты нашей вещей хирургии!
Читатель скажет: всех не назовёшь.
И нужно ли? И разве в этом дело?
Да, корифеи шли в науке смело
И знали: их продолжит молодёжь!
Безвестная до некоей поры,
Она уже идёт по белу свету,
И смело принимает эстафету,
И открывает новые миры.
Ах молодость! Она своё берёт!
Не надо ей призвания другого -
Уверовав в наследье Пирогова,
Идти вперёд! Всегда идти вперёд!
Ветераны 21-й отдельной истребительной противотанковой артиллерийской бригады после боев.
(Л. Попов первый слева в нижнем ряду)
2
В рентгенограммах строгий кабинет -
Прибежище раздумий и свершений.
Хирург глядит в окно на день весенний,
Смакует привязавшийся сонет.
Вот-вот сквозь солнце
Крупный дождь прольёт.
Колышет шторы ветерок не хлёсткий.
Берёзки под окном. Они -
берёзки -
Стучат листвой в оконный переплёт.
Чем голова седая занята?
Увы, не допустить какой бы промах.
Он мыслит о классических приёмах.
А нынче смотришь – классика не та!
Её
Вот взять хотя б сердечные пороки:
Все знают, что хирурги – не пророки,
Но им дано не только предсказать,
Но и от смерти нас – людей – спасать.
И тут уже себя нельзя жалеть.
Иль вот порок – сердечная триада:
Его пройти – равно пройти три ада!
Но надо ту триаду одолеть,
Порочное в природе покорить,
В неведомое тропы проторяя,
Предшественников в чём-то повторяя,
Идя на риск, искомое открыть.
И вот он, доктор, на своём пути!
Он смотрит ординаторов записки
И тысячу спокойствий олимпийских
Пытается в минуту обрести.
Ему ведь завтра у стола стоять,
Держать в руках трепещущее сердце
И слушать гул его тревожных терций.
А это сердце надобно понять.
Слить воедино волю и талант!
Он пальцы над столом сцепил тугие.
Пред ним оперативной хирургии
Почти непостижимый фолиант.
Он в сотый раз его перелистал
В каком-то неосознанном боренье.
Он до утра был в творческом горенье
И,
Если по-людски сказать, устал.
Но верил: не отрезаны пути!
И за исход уже не беспокоясь,
Решает он: идти на дерзкий поиск!
Навстречу жизни – не страшась! – идти!
Легко ль себя на подвиг побудить?!
Чтоб, голову не посыпая пеплом,
Сознательно идти в такое пекло?
Тут надо проще: надо победить!
Иначе и победы не видать…
И шутит от:
–Ну хватит петушиться!
… От дела на минуту отрешиться
И мир самозабвенно наблюдать!
Пред ним – в окне – старинный русский лес,
Весь солнечными бликами облеплен.
Царит во всём своём великолепье
Под голубою кипенью небес.
Весны вселенской радостный родник.
В распах окна – черёмух дуновенье
Поэта вдохновению сродни.
3
Приют людских надежд, страданий, доль
И чаяний -
Больничные палаты.
Снуют бесшумно белые халаты
И жизнь идёт, превозмогая боль.
И тут порой от аспидной тоски
Бывает нелегко отгородиться…
Но здесь же, видно, суждено родиться
Гуманнейшим традициям людским.
Здесь ждут тебя, надежду затаив,
Твои родные люди – человеки.
В тебя – врача – уверовав навеки,
Тобою исцеляемы,
Твои.