Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени

Лисович Инна И.

Таким образом, создается статус избранного и посвященного, чья миссия – быть пророком или учителем-посредником и открывать знание для остальных. Именно эту позицию и занимает Фичино, который, по мнению О. Ф. Кудрявцева, в предисловии к Поймандру, адресованному Козимо Медичи, сформулировал «тезис о “единой и всюду согласной с собой” школе древнего богословия, начало которой положил Гермес Трисмегист и продолжил которую Орфей, Аглаофем, Пифагор, Филолай, а до полного совершенства довел Платон» [514] . Алхимическое знание стремится к закрытости, постоянно декларируя избранность и трудность пути Великого делания. Несмотря на патронаж семейства Медичи, и Фичино не избежал упреков в увлечении алхимией и магией.

514

Кудрявцев О. Ф. Флорентийская Платоновская академия: очерк истории духовной жизни ренессансной Италии. М.: Наука, 2008. С. 172.

Фичино создавал так называемое дискурсивное сообщество,

функция которого – «сохранять или производить дискурсы, но так, чтобы обеспечивалось их обращение в закрытом пространстве, чтобы можно было распределять их лишь в соответствии со строгими правилами и чтобы их владельцы не оказались лишены своей собственности самим этим распределением. <…> обучение позволяло войти одновременно и в саму группу, и в тайну, которую показывание обнаруживало, но не разглашало; роли говорения и слушания не были взаимозаменяемыми» [515] .

515

Фуко М. Воля к истине… С. 71–72.

Удалось ли Фичино воссоздать его в качестве реального сообщества на вилле в Кареджи [516] – факт спорный. Например, О. Ф. Кудрявцев полагает, что: «Круг фичиновых единомышленников никак формально не организован. У него есть своя идеология, даже своя этика, но нет ни уставов, ни магистрантов. Он создан деятельностью одного человека и существует лишь постольку, поскольку этот человек считает возможным его к ней привлекать. Платоновская академия, как социально-культурное явление есть сообщество посвященных, ее труды – пропаганда в важнейших своих положениях согласной, как считалось, с христианством и наиболее развернутым образом обнаруженной у Платона мудрости древних…» [517] .

516

См. подробнее: Кудрявцев О. Ф. Указ. соч. С. 100–161.

517

Там же. С. 117–118.

Тем не менее ученый считает, что благодаря деятельности Фичино сложилось определенное гуманистическое сообщество, где распространялись неоплатонические представления, причем его члены находились в постоянной коммуникации не только во Флоренции – эти связи охватывали все европейское пространство: «Круг лиц, которых можно отнести к участникам Платоновской академии, был связан <…> не только совместными учеными мероприятиями – обсуждениями, чтениями, лекциями, риторическими упражнениями, но и перепиской, игравшей огромную роль в популяризации <…> в образованных слоях Италии и Европы философско-богословских начинаний и разработок флорентийского гуманиста» [518] . Кроме того, виллу Кареджи посещали гуманисты из Франции, Англии, Северной Европы и земель Римской империи, и они нередко посылали к нему своих учеников.

518

Там же. С. 151.

Academia Secretorum Naturae, основанная Джамбатистой делла Портой (1535–1615), также стремилась открыть секреты природы. И хотя Порта в «Натуральной магии» («Magia naturalis», 1558; 2-е изд., дополненное, 1559) писал, что открытия должны быть доступны, но самые великолепные и прекраснейшие секреты он описал туманно, чтобы его смогли понять только гении, остроумные, ищущие и «достойнейшие» мужи (virtuosi). Эти тайны нужно охранять от грубых и невежественных людей, чтобы не принести вреда и не унизить науку. Достоинство (добродетель, благородство) воспринимается им как личный успех, заслуга в изучении тайн природы, и оно не является следствием происхождения [519] .

519

Porta J.B., Baptista J. Natural Magick (1589) / D.J. Price (ed.). N.Y.: Basic Books, 1957. P. 4.

В раннее Новое время увеличивается переписка между учеными, и в XV в. появляется термин «Республика письма» («Respublica litteraria»). Но современными учеными он чаще всего используется для определения интеллектуальных сообществ в конце XVII–XVIII вв. в Европе и Америке, особенно для интеллектуалов эпохи Просвещения, или «философов». «Республика письма» появилась в XVII в. в качестве самопровозглашенного сообщества ученых и литературных деятелей, которое простиралось за пределы национальных границ, сохраняя, тем не менее, уважение к различиям в языке и культуре. Эти общины, преодолевающие национальные границы, легли в основу метафизической Республики. Из-за недоступности образования для женщин «Республика письма» состояла в основном из мужчин.

Происхождение этого термина остается неясным. Он впервые появился в своей латинской форме в XV в. и использовался чаще в XVII и XVIII вв. [520] Часто его распространение возводят к флорентийской платоновской Академии. Трудность его определения связана с тем, что, в отличие от академии или литературного сообщества, «Республика письма» существовала только в умах своих членов. Историки в настоящее время обсуждают важность «Республики письма» в формировании философии Просвещения [521] . Тираж рукописных писем был необходим для его функционирования,

поскольку это позволило ученым общаться, несмотря на большие расстояния. Все граждане «Республики учености» XVII в. через переписку обменивались опубликованными статьями и книгами и считали своим долгом привести других в Республику, расширяя пространство коммуникации (хотя основным каналом трансляции и сохранения информации в обществе становится книгопечатание).

520

См. подробнее об истории словоупотребления термина «Respublica litteraria» и эволюции самой идеи «Республики учености» в монографии: Трофимова В. Указ. соч. С. 9–19.

521

Lux D., Cook H. Closed Circles or Open Networks: Communicating at a Distance during the Scientific Revolution // Story of Science. 1998. No. 6. Р. 179–211; Mayhew R. British Geography's Republic of Letters: Mapping an Imagined Community, 1600–1800 // Journal of the History of Ideas. 2004. Vol. 65. No. 2 (April). P. 251–276; Mapping the Republic of Letters:.

Но и среди горожан возникает запрос на публичные лекции. Городской совет Флоренции, не удовлетворенный средневековым университетским знанием, ориентированным на теологию и аристотелианскую схоластику, предложил Фичино посвятить горожан в свои изыскания. Фичино уступил просьбам, и примерно в 1465 (1469?) г. положил начало чтению публичных лекций о философии Платона в церкви камальдуленского монастыря Санта Мария дельи Анджели. Многие монахи были недовольны этим, поскольку, по их мнению, молельня была превращена в гимнасий, место священника занял философ, а в святую обитель пришло слишком много мирян, среди которых было много знатных горожан [522] . Новое знание не желало оставаться привилегией избранных, оно стремилось к светской публичности, разрушая рамки церковной и университетской корпорации.

522

См. более подробно: Кудрявцев О. Ф. Указ. соч. С. 140–146.

В начале XVI в. парижане тоже выразили желание изучать науки, которые не преподавались в университете. В 1530 г. Франциском I был основан Королевский колледж (Le Coll`ege royal, девиз: «Docet omnia». Современный Коллеж де Франс (Le Coll`ege de France), название с 1870 г.). Ученые обратились к королю с просьбой взять их под свое покровительство, поскольку хотели создать альтернативу Сорбонне с целью продвижения знаний в области математики, медицины, философии, древнееврейского и древнегреческого языков в Париже. Лекции читались парижанам бесплатно. Профессор получал жалованье 200 экю из королевской казны. Среди слушателей был и Везалий, который в 1543–1544 гг., будучи студентом, изучал медицину у Сильвия. После издания в 1543 г. книги «О строении человеческого тела» он организовал чтение публичных лекций в университетах Падуи, Болоньи и Пизы для детальной демонстрации анатомии.

К числу важных факторов возрождения анатомии можно отнести прежде всего проникновение в Европу учения Галена об анатомии через византийские [523] , арабские источники [524] и латинские тексты [525] . Вивисекцию животных под влиянием Галена возобновил Ибн Зухр (Avenzoar, 1072/1094–1162). Но необходима была санкция церкви. Несмотря на то что в 1240 г. император Фридрих II даровал медицинской школе в Салерно право вскрывать один труп в пять лет, через 60 лет папа Бонифаций VIII отменил эту привилегию. Только в 1472 г. папа Сикст IV [526] признал полезность анатомии как медицинской дисциплины, а обучение ей было формально дозволено Климентом VII [527] . После падения Византии бежавшие греки привезли в Италию рукописи Галена, и европейские медики получили возможность читать Галена в оригинале, не искаженном византийскими, арабскими и латинскими интерпретациями и дополнениями. В 1490 г. в Венеции появилось типографское издание первого латинского перевода сочинения Галена «Об анатомии» («De anatomicis administrationibus») в двух томах, а в 1525 г. было опубликовано пятитомное полное собрание сочинений Галена на древнегреческом языке.

523

Личный врач византийского императора Юлиана Орибасий (320–400) составил собрание выписок из Галена и компиляцию медицинских трудов античных медиков в семидесяти книгах «Медицинский сборник» («Collectiones medicae»).

524

Первым и важнейшим переводчиком Галена на арабский был сирийский христианин Хунайн ибн Исхак ал-Ибади (лат. Johannitius, 830–870). Ибн Сина (Avicenna, 980–1037) в «Каноне врачебной науки» (книга четвертая, посвященная хирургии) не только использовал, но и уточнил некоторые анатомические наблюдения Галена.

525

С арабского на латинский перевел Галена Константин Африканский (ок. 1020–1087), который был одним из основателей медицинской школы в Салерно.

526

Понтификат с 1471 по 1484 г.

527

Понтификат с 1523 по 1534 г.