Скандал на Белгрейв-сквер
Шрифт:
— Сегодня вечером; когда точно, не знаю.
— И это все?
— Он говорил, что это не займет у него много времени, но я не настаивал, чтобы это произошло в какой-то определенный час.
Драммонд медленно встал. Казалось, что мускулы его тела одеревенели.
— В таком случае я еду к Байэму. Хотя бы скажу бедняге, что он более не подозревается в убийстве. Для него будет шоком узнать, что убийцей оказался Энстис. Они дружили всю жизнь.
— Это поможет ему легче перенести известие о том, что Энстис читал письмо Лоры, —
Шеф промолчал, так же молча снял с крюка вешалки шляпу и вынул трость из подставки для зонтов.
Лишь пройдя милю, Драммонд окликнет кэб и попросит отвезти его на Белгрейв-сквер. А пока он неторопливо шел. Вечер был довольно прохладный, с реки дул ветерок, поднимался туман. Когда опустятся сумерки, туман усилится. Драммонду нужно было время подумать, но сколько бы он ни думал, факты — упрямая вещь. Однако он был рад, что принесет Элинор ту весть, которую она хотела услышать и которую так ждала: ее муж невиновен и теперь никто не станет шантажировать его. Сам же Драммонд никогда не забудет содержание письма, как свидетельство того, что отношения Байэма и Лоры Энстис не носили столь невинного характера, как утверждал муж Элинор. Но ей он об этом ничего не скажет.
Драммонд вежливо приподнял шляпу, здороваясь со стайкой леди, ответивших ему кивком.
Что Байэм скажет Элинор — это его дело, и если она поймет, что он солгал ей, это останется между ними. Возможно, она постарается забыть обо всем и простит его. Ведь это произошло двадцать лет назад, когда они с мужем еще не были знакомы.
Теперь у Драммонда более не будет возможности видеться с Элинор — разве что случайные встречи в свете. Он даже не был уверен, хочется ему этого или нет. Об этом он подумает потом.
В открытой коляске проехал кто-то из знакомых; он и Драммонд вежливо раскланялись. Странно, когда человеку хочется побыть одному, внезапно выясняется, что у него масса знакомых.
Это и побудило Драммонда окликнуть кэб. Тот доставил его на Белгрейв-сквер неожиданно быстро. Ни решить что-либо, ни подумать уже не было времени. Поднявшись на крыльцо, полицейский позвонил.
Лакей, впустив его и увидев серьезное лицо гостя, тут же решил, что господ ждут плохие вести.
— Вам нужен лорд Байэм, сэр? — не дожидаясь, мрачно спросил он.
Драммонд заставил себя улыбнуться.
— Пожалуйста, доложите его светлости обо мне. Ему будет приятно услышать то, что я ему сообщу.
— Неужели, сэр? — Брови лакея поднялись. — Я так рад.
Он тут же провел Драммонда в библиотеку и удалился.
В камине горел огонь, несмотря на лето и не особенно поздний час. Туман усилился, и в воздухе чувствовалась сырость. Огонь камина приятно согревал. Драммонд невольно подошел к нему поближе.
Байэм пришел почти немедленно. Драммонд был рад, что с ним нет Элинор. То, что он хотел сказать, ему будет сделать проще и легче без нее.
— Что вы узнали? — Байэм даже не пытался выполнять роль хозяина. Он был
— Да, кажется, я знаю, — ответил Драммонд. Вопрос был задан прямо, в лоб, и это несколько озадачило полицейского. Он сам собирался начать разговор и вести его, как ему было нужно, подбирая нужные слова и ставя нужные вопросы.
Хотя Байэм и пытался казаться спокойным, все его тело словно застыло в неестественном напряжении. Этого не могли скрыть мягкие складки его элегантного костюма. Он дышал прерывисто и с трудом, в горле пересохло.
— Кто он… я его знаю… слышал о нем? — Лорд откашлялся. — Это кто-то, кого он тоже шантажировал? Или из обычных его должников? — Он сделал слабое движение к столику, где стоял графин с серебряной пробкой, но тут же остановился.
— Кажется, это один из тех, кого он шантажировал, — ответил Драммонд. — Вы должны правильно отнестись к тому, что мы пока не арестовали его, поэтому я предпочитаю больше ничего не говорить. Я при-ехал, как только смог, чтобы сообщить вам, что больше ничто не угрожает вашей безопасности и репутации.
— Прекрасно. Я… я очень вам обязан. — Байэм сглотнул слюну. — Вы были очень внимательны, Драммонд. Я ценю вашу доброжелательность.
Полицейский был смущен и мучительно осознавал как собственные эмоции и действия, так и свою осведомленность о вещах, о которых, он надеялся, Байэм пока ничего не знает.
— Я полагаю, вы все же его арестуете? — продолжал расспрашивать лорд, но, казалось, скорее для того, чтобы заполнить возникающие паузы, а не из истинного интереса.
— Завтра, — ответил Драммонд. — Нам нужны некоторые документы в качестве доказательств.
Движения Байэма были нервны и резки, он порывался что-то сказать, но тут же останавливал себя. Сообщение Драммонда, снимающее с него груз всех тревог, казалось, было не главным для него.
— Вы знаете, что невиновны, — снова повторил Драммонд, опасаясь, что хозяин дома почему-то так и не понял, что все уже позади.
Байэм натянуто улыбнулся. Видеть это было ужасно.
— Да, да, я вам очень признателен.
— И с шантажистом тоже покончено, — добавил Драммонд, пытаясь как-то помочь ему выйти из состояния нервного напряжения, в котором он продолжал находиться.
— Да, конечно. Уимс…
— Нет, теперь я имел в виду продолжение шантажа уже другого рода. Давление, оказанное на вас в связи с политикой ссуд и займов странам Африки, и вмешательство в нее ростовщического капитала. Это делалось с ведома того же человека, который убил Уимса. Его арест покончит со всем этим.
Байэм словно застыл.
— Я… я думал, что шантажировал кто-то из подручных Уимса, — очень тихо промолвил он. — Тот, кому для собственной гарантии ростовщик оставил все свои записи.