Скандал на Белгрейв-сквер
Шрифт:
— Что ж, по описанию он похож по меньшей мере на полмиллиона седых маленьких человечков, которыми может похвастаться Лондон, — заметил без всякого энтузиазма Питт, минуя женщин, о чем-то спорящих над корзиной с рыбой.
Проехала телега пивовара с бочкой пива, запряженная парой великолепных лошадей, крутые холки которых лоснились в лучах солнца, игравшего и на ладной сбруе. Возница в красивой новой униформе был преисполнен гордости и достоинства. Торговец фруктами и зеленью в полосатом фартуке без передышки нахваливал свой товар.
Питт и Иннес свернули налево на Комптон-стрит, которая выходила
Иннес познакомил его с Питтом.
— Да, сэр, — чеканя слова, докладывал констебль. — Никто не спрашивал мистера Уимса. Да и не спросят, осмелюсь сказать. Все делают вид, будто никогда и не знали такого.
— В этом нет ничего удивительного, — сухо пояснил Питт. — Жертвы убийств мало популярны, разве только у тех, кто жаждет удостоиться сомнительной известности. Но здешнему обывателю ни к чему привлекать к себе внимание, особенно если он знал убитого. Даже друзья едва ли захотят признаться, что близко знали его; враги же просто постараются не попадаться на глаза полиции. Как вы знаете, слухи распространяются быстро. Не лучше ли нам войти и оглядеть место преступления? — закончил он.
— Вы правы, сэр, так будет лучше, — охотно согласился Иннес, повернулся и вошел в дом. Инспектор и констебль последовали за ним.
Они оказались в помещении обычной аптеки. Получилось, будто они заглянули сюда, чтобы купить что-нибудь от головной боли. Минуя шкафы и полки со склянками, полицейские уперлись еще в одну дверь, массивную и прочную, что было необычно для обыкновенной городской аптеки. Дверь оказалась не заперта и открылась от легкого толчка — похоже, дверные петли были хорошо смазаны. Оказавшись в коридоре, покрытом ковровой дорожкой, Питт невольно оглянулся назад и увидел на двери прочные засовы, закрывавшие ее изнутри. Такую дверь не возьмешь приступом, да еще и в одиночку. Уильям Уимс хорошо побеспокоился о своей безопасности. Кого же в таком случае он спокойно впустил к себе, когда был совсем один? Должно быть, он полностью доверял своему гостю.
Контора Уимса находилась на верхнем этаже в конце коридора. Из окна была хорошо видна Сайрус-стрит. Комната оказалась небольшой, футов десять на двенадцать; в ней стояли большой дубовый стол с множеством ящиков, удобное кресло, три застекленных шкафа и один встроенный стенной, а также единственный стул для посетителей. Вторая дверь вела в кухню и жилые комнаты.
Уимс, должно быть, сидел в кресле, когда в него выстрелили. Повсюду виднелись следы крови. Стоял жаркий день, и в комнату успела залететь пара больших мух.
Стены украшали несколько гравюр со спортивными сценами — возможно, ценных, а возможно, ничего не стоящих; очень красивая, до блеска начищенная старинная медная грелка и такая же старинная аркебуза [3] , о которой уже упоминал сержант Иннес, — великолепное творение безымянного оружейника, с тонким резным прикладом и до блеска
3
Аркебуза — старинное фитильное ружье, заряжаемое с дула; пищаль.
— Ударник замка [4] спилен, — наконец сказал он. — Вы это знали?
— Нет, сэр. Мы не трогали ружья, — искренне удивился Иннес. — Значит, убили не из него.
Питт снова внимательно осмотрел курок. Он не блестел, как остальные металлические части аркебузы, и вместе с тем на нем не было свежих следов напильника или рашпиля. Наоборот, место, где был ударник, покрыла темная патина времени.
— Практически исключено, — с сомнением покачал головой инспектор. — Теперь это не оружие, а предмет искусства. — Томас повесил аркебузу на место.
4
Здесь и далее: ошибка автора. В аркебузном замке не могло быть ударника; в лучшем случае его механизм был ударно-кремневым.
На полке под ружьем стояли в ряд небольшие ящички, три из которых были одинаковые, металлические, а еще три — разные: один из мыльного камня, другой из эбонита, а третий — из какой-то породы дерева. Питт открыл их один за другим. Первые три оказались пустыми, в четвертом он разглядел две сиротливо лежавшие дробинки, а в остальных двух — следы пороха.
— Интересно было бы заглянуть в них, когда они не были пусты, — задумчиво произнес инспектор. — Хотя без ружья это все равно ничего нам не дало бы.
Он опустил глаза на пол — и впервые заметил ковер в красивых, слегка приглушенных тонах. Быстро присев на корточки, Питт отогнул угол ковра и увидел с оборотной стороны множество узелков. Он не ошибся, ковер был ручной работы.
— Что-то обнаружили, сэр? — сержант с любопытством посмотрел на инспектора.
— Возможно, только то, что убитый тратил уйму денег на дорогие ковры, — ответил Питт, разгибаясь. — Если только он не брал их в счет погашения долгов.
У Иннеса брови поползли вверх.
— Что, прямо здесь? Но у тех, кто берет деньги в долг у таких ростовщиков, как Уимс, нет ковров, которые чего-то стоили бы.
— Это верно, — согласился Томас, вставая. — Но среди его клиентов могли быть люди иного сорта — скажем, джентльмены, которые из страсти к карточной игре попадали в безвыходное положение. А у Уимса явно была страсть к коврам.
— Значит, процентщик мог бывать в домах у джентльменов? — справедливо усомнился Иннес. — Не представляю джентльмена, приглашающего в свой дом типа, подобного Уимсу, а вы, сэр?