Скандал на Белгрейв-сквер
Шрифт:
— Вот именно, — согласился Энстис, чуть улыбнувшись, но взгляд его был неподвижен. — Но дилетантов-политиков у нас предостаточно. Нам нужны преданные делу люди.
В глазах Фитцгерберта погасла последняя искорка юмора. Он почувствовал, что ему не удастся избежать непоправимого. Ему выпал случай, и он должен воспользоваться им, независимо от их с Оделией отношений.
Энстис, словно предчувствуя, ждал.
Эмили хотела было поторопить Герберта, но, интуитивно почувствовав серьезность момента, поняла, что любое вмешательство может
— Я… — начал молодой политик, побледнев. Нахмурившись, он повернулся, чтобы видеть глаза Оделии. Это был долгий взгляд, в нем сквозили и сожаление, и стыд.
Никто не шелохнулся, Энстис мрачно нахмурился, на лице его резко обозначились скулы.
Фитцгерберт сделал глубокий вдох, тень улыбки мелькнула на его губах — тщетная попытка бравады. Былой веселости как не бывало.
— Я дорожу карьерой как таковой и готов служить делу всем сердцем, если мне представится такая возможность; но я не соглашусь с тем, чтобы мне диктовали, как поступать в личных делах или в вопросах, касающихся моей семьи. Я женюсь, когда сочту, что поступаю так для блага и счастья всех, кто в этом заинтересован. — Он смело встретил взгляд Энстиса, хотя в его голосе звучали нотки почтительного уважения и сожаления. — Надеюсь, я не сказал ничего некорректного. Во всяком случае, у меня не было таких намерений.
Было ясно, что его слова не нашли понимания. Энстис смотрел на него мрачно, сдвинув брови и сжав губы в узкую линию.
Эмили, бросив взгляд на Герберта, тут же перевела его на Оделию; на лице той отразилась вся буря охвативших ее чувств — сострадание, тревога и, как не укрылось от острых глаз Шарлотты, чувство вины. Равновесие кончилось. Весы качнулись, и теперь все зависело от Фитцгерберта — найдет ли он в себе мужество отказаться от победы, которая так близка, и от того, как отреагируют Энстис и Оделия на его откровенный вызов. От всего этого зависело также будущее Джека.
Эмили, избегая встретиться взглядом с сестрой, сделала шаг вперед и взяла Оделию за руку.
— Пойдемте, дорогая, позволим им поговорить о политике. Лучше расскажите мне, куда вы собираетесь в свадебное путешествие. Вы хотели поехать в Европу? Я ездила. Там много интересного, но оказалось, что я плохо переношу путешествия. Я не создана для физических нагрузок. Однажды в Африке… — Рассказ о том, что произошло в Африке, уже не долетел до ушей оставшихся. Эмили постаралась увести Оделию как можно дальше от них. Фитцгерберт, Энстис и Шарлотта остались одни.
— Весьма тактичный поступок, — сухо заметил Энстис, и, хотя он не смотрел вслед уходящей Эмили, было ясно, что он имел в виду. — Жена, обладающая незаурядным умом и тактом, очень важна для политика, желающего преуспеть. — Глаза его выражали непреклонность. — Насколько я понимаю, у вас есть сомнения в отношении женитьбы на мисс Морден? Неужели вы все еще думаете о девице Хиллард? Красивая, но в жены вам не годится.
Лицо Герберта вспыхнуло от гнева. Энстис сделал
— Каким бы примерным ни было ее поведение, Фитцгерберт, — а оно под вопросом, даже при всем возможном снисхождении, — репутация ее подорвана.
— Позволю себе с вами не согласиться, — возразил Герберт с ледяной вежливостью. — Это слухи, распускаемые людьми болтливыми и неосведомленными.
— Они и составляют общество, — резко оборвал его Энстис. — И что бы вы ни думали о них и их плохой осведомленности, вам следует помнить, что эти люди могут послать вас в парламент или, наоборот, не пустить туда.
Щеки Фитцгерберта вспыхнули.
— Я не хочу быть обязанным своим успехом людям, которые растаптывают репутацию молодой женщины, о которой ровным счетом ничего не знают.
— Мой дорогой Фитцгерберт, она публично названа любовницей Карсуэлла и, заметьте, не попыталась опровергнуть этого. Более того, она просто сбежала, что означает признание вины. Даже дураку ясно.
Герберт упрямо молчал. Как бы ни верил он в Фанни, факты казались неопровержимыми. Молодой человек был глубоко несчастен, но уступать не собирался. Он стоял перед Энстисом, выпрямившись, высоко подняв голову и сжав губы.
— Вы можете назвать мне день, когда состоится ваше бракосочетание с мисс Морден? — Энстис произнес это ровным твердым голосом, вежливо, но холодно. — Оставьте мисс Хиллард своей любовницей, если вам уж так хочется, но, ради всех святых, держите все в тайне. Пройдет пара лет, она все еще будет молода и хороша.
— Это не в моих моральных правилах, сэр, — жестко отрезал Герберт. Лицо его пылало, он ненавидел себя за эти слова и напыщенный тон, каким он их произнес, понимая, как это оскорбительно, но отступать было поздно. — Я удивлен, что именно вы даете мне такой совет.
Энстис невесело улыбнулся.
— Это тоже не в моих правилах, Фитцгерберт. Но у меня нет любовных намерений в отношении мисс Хиллард, а у вас они есть. Я просто подсказываю вам единственный выход, который может удовлетворить общество, когда речь идет о подобных женщинах.
Фитцгерберт еще решительнее расправил плечи.
— Мы еще посмотрим. — Он отвесил поклон. — Всего доброго, сэр.
— До свидания. — Кивок Энстиса был едва заметен. Отказ в дальнейшем покровительстве был недвусмысленным и окончательным.
Герберт, резко повернувшись, ушел. Шарлотта, бросив взгляд на Энстиса и словно извиняясь, тоже стала пробираться сквозь толпу гостей вслед за Фитц-гербертом, который шел, ничего не видя, безжалостно топча шлейфы дам, неосторожно задевая гостей с полными бокалами в руках, пока наконец не достиг увитой розами арки. Только тогда он остановился и повернулся к Шарлотте.
— Надеюсь, вы шли за мной не для того, чтобы заставить меня переменить свое решение. Конечно же нет, ведь вы сестра миссис Рэдли.