Скандал с герцогиней

Боумен Валери

Кейт чувствовала себя неловко.

— Вам не кажется, что можно открыть шторы, пока мы находимся за городом? — спросила она, поднимая одну из занавесок. — Здесь нас никто не увидит.

Он пожал плечами. Почему она вдруг застеснялась, оставшись с ним наедине? Ее рука действительно дрожала, когда он прикоснулся к ней, или ему показалось? Все, о чем он мог думать сейчас, как прекрасно она выглядела сегодня и как она красива, когда смеется. Как хорошо, что Кейт не утратила способности смеяться. И вообще, можно сказать, поездка за город удалась.

И ему опять отчаянно захотелось услышать ее смех.

Сначала, вспоминая их поцелуй на балу, он принял решение держаться подальше от нее. Воспоминания о бале не давали ему покоя два последних дня. Он решил, что будет лучше для них обоих, если они будут соблюдать дистанцию, и честно хотел осуществить это. Поэтому он поехал на ферму в другой карете и, когда они прибыли на место, тайком наблюдал за Кейт, не в состоянии отвести от нее глаз. А потом они чудесно провели утро, много смеялись, ездили верхом, играли в снежки… Господи, когда он чувствовал себя так радостно и так свободно? Нет, такого не было даже в детстве. А с Кейт все было так легко, так просто. И даже то, что их общение не укрылось от Лили и Энни, не могло остановить его. Он обещал Кейт сделать все, чтобы она могла ощутить вкус жизни, и он выполняет обещание, в то время как она выполняет свое, то есть пишет памфлет. Он невольно улыбнулся, вспоминая, как она восторгалась поросятами.

— Скажите, — начал он, — когда вы были девочкой, у вас действительно был поросенок?

Успех! Наконец-то она рассмеялась, и это был дивный мелодичный смех.

— Действительно.

— И вы держали его в доме?

— Да, свинка жила в доме. Она была очень маленькая, — пояснила Кейт. — Но в то же время настоящая живая свинка.

Джеймс не мог удержаться от улыбки. Он старался представить Кейт девочкой, как она бегает по дому со свинкой в руках, но почему-то не мог вообразить ее ребенком. Он мог думать о ней, только как о красивой леди, которая, сидя напротив него, сосредоточенно наматывала золотисто-рыжий локон на палец и поглядывала на него из-под завесы бархатисто-черных ресниц.

— Пожалуйста, скажите, — начала Кейт таким веселым тоном, который сразу же привлек внимание Джеймса.

— Все, что хотите.

— Что за животное этот енот?

Он рассмеялся, причем так заразительно, что, казалось, его смех способен сотрясти карету.

— Это злое маленькое животное, черно-бело-серое, с длинным полосатым хвостом. И мордочка выглядит так, как будто надета маска. Насколько я слышал, он обычно водится в Америке.

— А у Лили и Энни действительно есть лиса и енот?

— И да, и нет. — Он улыбнулся. А в ответ на ее вопросительный взгляд пояснил: — У Энни действительно живет лиса, а енот — это просто пес, который по своему окрасу похож на енота. Его имя Бандит.

— О, понятно, — Кейт рассмеялась. — Видимо, я совсем некстати рассказала про свою свинку.

— Нет, — возразил он. — Вы прекрасно вписались в компанию.

— Приятно слышать это. — Она сделал паузу, покусывая нижнюю губу. —

Джеймс, я могу задать вам еще один вопрос?

— Сколько угодно. — Он вежливо наклонил голову.

— Почему вы были так молчаливы на ферме?

— Я? — переспросил Джеймс и отвернулся к окну.

— Вы знаете, что это так. — Кейт опустила голову, разглаживая складки юбки.

— По правде говоря… Я чувствую свою вину за то, что поцеловал вас. — Он подвинулся и облокотился о подушку.

— Вы… виноваты? — Рот Кейт приоткрылся от удивления. Очевидно, она не ожидала от него такой… откровенности. — Но почему?

— Я не имел права. — Его голос звучал на удивление мягко.

— Но тогда на балу вы были не один, Джеймс. И обычно в этом участвуют двое.

— Я понимаю, но…

— Я тоже виновата, — прошептала она.

— Почему? — Он, прищурившись, взглянул на нее.

— Вы попросили меня написать для вас памфлет, а не отвлекать всякими глупостями, вроде танцев и…

Он покачал головой.

— Вы даже сейчас отвлекаете меня, когда просто сидите здесь, но это не дает мне право вести себя как полный осел…

— Но вы и не вели себя так! — Она резко выпрямилась на сиденье. — Вовсе нет!

— Вы так считаете?

— Конечно.

— Спасибо за эти слова. Мне следует держать руки подальше от вас и дать вам возможность спокойно сосредоточиться на памфлете.

Неужели на ее лице появилось разочарование? О, сейчас он виноват, что позволяет себе вообразить такое. Идиот.

— Как вам кажется, я нравлюсь Лили и Энни? — Отвернувшись, Кейт снова взялась за свой локон.

— Да, даже очень, — успокоил ее Джеймс.

— Мне кажется, они чуть-чуть колебались, когда спрашивали о Джордже, и я…

— Они не были уверены, носите ли вы траур. Это странная ситуация.

— Если не сказать больше. — Она усмехнулась. — Я все понимаю. Мне неприятно, что я заставила их испытать неловкость, я знаю, мне положено носить траур, но я просто не могу. Джордж и я… мы едва знали друг друга, и последние пять лет я редко видела его. Как я могу скорбеть по человеку, которого не знала?

— Поверьте мне, я понимаю.

— Правда? — недоверчиво переспросила она. Джеймс взъерошил волосы. Он не мог объяснить ей, почему понимает, но он понимал. Он просто кивнул.

— А хуже всего, — проговорила она, глядя в окно, — что у нас был самый обычный брак. Я бы сказала, он был даже нормальнее, чем любой другой.

— Но большинство мужей не отправляют своих жен в деревню, — качая головой, попытался возразить Джеймс, — пока сами развлекаются в Лондоне, если вы это имеете в виду.

— Может быть, и нет, — вздохнула Кейт, положив голову на подушку сиденья. — Но многие женатые пары проводят врозь долгие часы. Хотя, я думаю, предполагаемый развод и убийство сделали нас совершенно необычной парой. — Она попыталась улыбнуться, но на глаза навернулись слезы.

— Кейт, — проговорил он внезапно севшим голосом. И потянулся к ней.