Скандальная история
Шрифт:
Увы, как ни отвлекайся, а факт оставался фактом: вчера она желала его, страстно желала. И если бы Кэтрин позволила себе признаться в этом, то следовало бы добавить: даже и сейчас, глядя, как муж сидит у окна и смотрит на пробегающий мимо зимний пейзаж, она желала его.
– Дочитала свою газету?
Его негромкий голос словно разорвал сгустившуюся тишину, и Кэтрин вздрогнула от неожиданности. Было совершенно очевидно: Доминик прекрасно знал, что она исподтишка за ним наблюдала, хотя и казалось, что он погружен в задумчивость.
– Да,
Он внимательно посмотрел на нее. Его серые глаза смеялись.
– Нет, благодарю. Я уже читал этот номер. Несколько дней назад. Помнится, за завтраком я передал его тебе.
Кровь отхлынула от ее щек. Неужели ничто не ускользает от его внимания? Такое впечатление, что этот человек сохранял в памяти каждую подробность, каждое мгновение, чтобы потом посмеяться над ней. Что ж, впредь ей не следует забывать об этом обстоятельстве…
– В самом деле? – Она попыталась изобразить удивление.
Он с усмешкой кивнул:
– В самом деле.
– Должно быть, я забыла.
К ее удивлению, муж не стал продолжать этот неприятный разговор и вновь отвернулся к окну. Через несколько секунд ей уже казалось, что он совершенно забыл о ее существовании.
По мере того как они приближались к цели своего путешествия, муж становился все более рассеянным – во всяком случае, так ей казалось. Каждый раз, когда он заговаривал с ней, было заметно, что это стоит ему усилия. Очевидно, его одолевали какие-то не очень приятные мысли.
Не выдержав, Кэтрин наконец сложила свою газету и положила на сиденье. Весь день муж вовлекал ее в разговоры, вовлекал с упорством сеттера, взявшего след. А теперь он почти не замечает ее присутствия. Почему?
И почему это ее так задевает? Его рассеянность обеспечила ей передышку, в которой она так нуждалась, но теперь, когда муж наконец-то перестал обращать на нее внимание, оказалось, что подобная «свобода» не так уж и приятна…
Собравшись с духом, она тихонько окликнула его:
– Доминик…
Он вздрогнул и помотал головой, будто пробуждаясь ото сна.
– Что?..
– Долго нам еще ехать? – спросила Кэтрин (надо же ей было что-то сказать).
– Думаю, совсем недолго, – ответил муж, даже не взглянув на нее.
Кэтрин нахмурилась. Что же происходит с этим странным человеком? Немного помолчав, она сказала:
– Может, расскажешь мне хоть что-нибудь про это место?.. Лэнсинг-Сквер, так ведь оно называется?
Доминик еще больше помрачнел. Было ясно, что ему очень не понравился этот, казалось бы, совершенно невинный вопрос.
– Да, поместье называется Лэнсинг-Сквер.
Некоторое время Кэтрин молча ждала продолжения, но муж ничего больше не сказал.
– И что же? Кроме названия, можешь ты еще что-нибудь мне сообщить про это поместье?
Он наконец-то поднял на нее взгляд и даже заставил себя улыбнуться,
– Рассказывать особенно нечего. – Он пожал плечами для пущей убедительности. – Думаю, Лэнсинг-Сквер мало чем отличается от любого другого поместья. Мне известно, что оно довольно обширное, но в последние годы приносило весьма скромный доход.
Она наморщила лоб:
– Ты говоришь так, будто никогда в жизни там не был.
– Я совсем недавно вступил во владение.
Он досадливо поморщился, словно эта тема была ему неприятна. Но почему ее мужу так неприятны разговоры о поместье, которое должно стать их домом, в котором они будут жить, пусть и не постоянно? А может… Может быть, там есть нечто такое, что он желает скрыть от нее? Возможно, когда-то там жили его любовницы. Или он собирается приглашать туда своих любовниц в будущем?
Она почувствовала горечь – такую сильную, что даже ощутила ее привкус во рту. Но Кэтрин тотчас же заставила себя забыть о ревности. Ведь именно таких эмоций она и хотела избежать.
Доминик откашлялся и вновь заговорил:
– Кэтрин, думаю, нам с тобой следует обсудить кое-что… касательно нашего брака.
Она вздрогнула; сердце ее затрепыхалось где-то у самого горла. Что-то зловещее почудилось ей в тоне мужа – особенно если учесть, о чем она только что думала.
– Обсудить сейчас?
Он кивнул.
– Возможно, нам следовало поговорить об этом раньше, до свадьбы. И уж точно до вчерашней ночи. Но в силу обстоятельств я так и не сумел выбрать подходящий момент для этого разговора. Вина целиком и полностью на мне, и прошу, прими мои извинения.
Она вскинула голову; ее обуревали замешательство и тревога. Что же такого муж собирается сказать ей, если он счел нужным упомянуть, что должен был сказать это до того, как они легли в постель? А он между тем продолжал:
– Мы оба вступили в брак не по собственному выбору.
Она поморщилась, хотя то, что он сказал, было чистой правдой. Да и какое право она имела обижаться?
– Верно, – согласилась Кэтрин.
– Но это вовсе не означает, что наше супружество не может оказаться счастливым. Счастье – это в большой степени умение предъявлять друг к другу разумные требования. Большинство браков становятся по-настоящему невыносимыми только тогда, когда один из супругов чувствует себя в ловушке или испытывает разочарование.
Кэтрин кивнула. Она прилагала неимоверные усилия, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение. Доминик просто облек в слова ее собственные страхи и мысли о будущем, но почему-то слышать из его уст столь хладнокровные рассуждения об их будущей супружеской жизни было ужасно больно – будто в сердце ей вонзился кинжал.