Скандальная куртизанка
Шрифт:
— Здесь даже глотка чистого воздуха не вдохнешь, — проворчал Дигби. — Я никогда не смогу понять, как ты жила на этих улицах. Слава Господу, что ты вырвалась из них.
Возможно, и вырвалась, но Кейт никогда не ощущала себя полностью отрезанной от этих улиц. Ее положение было ненадежным — один ошибочный ход, одно неверное движение в сторону не того человека, и она лишится своего положения и снова окажется на этих улицах. Она подготавливала себя на тот случай, если подобное случится. Она в течение ряда лет старалась как можно больше откладывать из тех денег, которые давали ей на мелкие расходы, а также училась печь
Они дошли до перехода между улочками, который был недостоин даже того, чтобы носить имя. Здесь Дигби остановился и строго посмотрел на Кейт.
— Только полчаса, мадам. И не покидай здание, пока я не приду за тобой. Я ясно высказался?
— Абсолютно, — бодро отозвалась Кейт. Она взяла из рук Дигби корзину, помахала ему пальцами в перчатках и направилась к двери, на которой облупилась краска. Кейт постучала. Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина в платье-рубашке, рыжие волосы ложились ей на плечи.
— Мисс Бержерон! — воскликнула женщина, обняла ее и втянула внутрь.
— Веселого Рождества, Холли! — сказала Кейт. Четыре из пяти женщин, которые обретались в этих двух комнатах, лежали на грязных матрацах. Эти комнаты для них наняла Кейт. Женщины работали на складах и получали ничтожную зарплату за свой каторжный труд. Благодаря этим комнатам они не жили на улицах или где-нибудь в еще более отвратительных местах. Кейт мечтала, что в один прекрасный день, когда она будет располагать солидными деньгами, она найдет для всех них прелестный домик. Они заслужили такой домик — ни одна из них никогда не жила в условиях лучше нынешних.
Эта пара комнат когда-то служила то ли подпольной конторой, то ли каким-то складом. Кроме матрацев, женщины располагали парой ведер: одно — для стирки, и одно — для отходов, а также маленькой жаровней для приготовления еды и обогрева. На одной из стен они прибили несколько крюков, на которые вешали свою одежду. Дигби снабдил их рабочей одеждой — он поддерживал связи с суконным складом и купил ее там за считанные пенни. Несмотря на мороз, в комнатах было тепло.
— Взгляни сюда, — сказала Холли Бивенс, показывая на жаровню. — Фабрика дала нам угля на Рождество.
— Замечательно! — воскликнула Кейт. Она сняла пальто и повесила его на спинку одного из двух стульев. Платье на ней были простенькое, тускло-голубое, волосы плотно забраны на затылке. Косметики не было никакой.
— Что ты там принесла? — спросила Люси Рейни, приподнимаясь на локте и глядя на корзину Кейт.
— Рождественские подарки, — ответила Кейт, открыла корзину и наклонила ее так, чтобы все смогли рассмотреть булочки и лакомства, которые находились внутри.
Женщины завизжали от восторга, и Кейт передала корзину Холли, а та стала раздавать содержимое.
— Спасибо, что
— Я не леди, — возразила Кейт.
— Ну как же! — сказала Люси. — Ты ведь и разговариваешь, как королева.
Кейт разговаривала, как королева, лишь потому, что Дигби научил ее этому восемь лет назад, когда взял под свое крыло. А надоумил его Бенуа Кузино, богатый торговец сукном. Бенуа случайно увидел Кейт, которая работала на складе, и, как рассказывал Дигби, мгновенно влюбился в нее. Но Кузино не мог унизиться до того, чтобы затащить в постель девчонку со склада. Поэтому он обязал Дигби сделать ее презентабельной для таких людей, как он сам.
Кейт хотела всего лишь справедливой платы за свой труд, а вовсе не внимания Бенуа. Она вообще не хотела внимания со стороны мужчин. Ей были противны все мужчины с того момента, когда один джентльмен — а именно капитан корабля — захотел завладеть Кейт. Когда она отказала ему в этом, он получил удовольствие, взяв ее силой, и оставил ее в крови и в синяках в темном переулке.
Кейт не помнила в точности, сколько ей было в тот момент лет, но, пожалуй, не более шестнадцати.
Приблизительно через год, когда Дигби заговорил с ней от имени Бенуа, Кейт напрочь отказала ему. Однако Дигби ей любезно объяснил, что если она не откажет Бенуа, тот уберет ее с глаз долой.
— Французы необычайно горды, — сказал он. — Он не понесет свое сукно туда, где рискует увидеть какую-то девчонку из низов, которая ему отказала.
Юная и уже уставшая от всего этого Кейт поняла, что мистер Дигби намекает на то, что она может потерять работу — место, которое так стремилась получить.
Однако Кейт продолжала упорствовать.
Ее убедила согласиться Фанни Брин.
Кейт снимала у Фанни комнату. Фанни была хироманткой и жила в четырехкомнатном доме. Она содержала девушек для моряков и могла бы то же самое сделать с Кейт, но пожалела ее из-за того печального опыта с морским капитаном. Она позволила Кейт снять комнатенку, которая была не больше чулана, но то и дело повторяла по разным поводам:
— Ты могла бы сделать меня богатой, девочка, ей-богу! Тем не менее, у Фанни в сердце имелся добрый уголок, и Кейт часто делилась с ней своими мыслями. Фанни же любила гадать ей по руке.
— Ты когда-нибудь станешь богатой, — сказала она. — В тебя влюбится красивый незнакомец.
Можно ли, нельзя ли что-то прочитать по руке, Кейт не знала, но ей нравилось то, что говорила Фанни. Это было похоже на мечты матери о феях, которые должны унести ее в теплый дворец с полной кладовой, молочной коровой и двумя поросятами. Кейт часто пыталась представить себе красивого джентльмена и двух поросят.
Но видение будущего мгновенно рухнуло, когда Кейт рассказала Фанни о просьбе Бенуа.
Узнав о колебаниях Кейт, гадалка фыркнула.
— Да ты глупенькая, что ли? Если ты останешься здесь, то умрешь на улице от руки какого-нибудь похотливого идиота. А ведь ты такая хорошенькая! Если бы я была бессердечной, я заставила бы тебя стать проституткой. Иди ты к этому французу, бери все, что он может тебе дать! У тебя нету выбора, глупышка! Пусть не француз, пусть кто-нибудь другой, лишь бы был богатый!