Скандальная леди
Шрифт:
– Что же нам теперь делать? Тебе придется отказаться от участия в спектакле.
– Нет! Ни за что! – ответила Офелия едва слышно.
– Но что же нам делать с просочившимися из стен театра слухами? Ты не можешь рисковать своей репутацией! Представляешь, что случится, если тебя узнают?
– Но пока еще мое имя сплетникам неизвестно! – возразила Офелия. – А в программке я буду указана под псевдонимом.
– Право же, Офелия, по-моему ты заблуждаешься.
– Тише!
Офелия заметила приближающуюся к ним группу мужчин.
Корделия
Заинтересовавшись симпатичными двойняшками, джентльмены, проходившие мимо, стали делать им пошлые комплименты, смаковать их внешнюю схожесть и шутить по поводу их одежды: дескать, только благодаря ей девушек и можно отличить друг от друга.
Пока Офелия парировала их язвительные замечания, отвечая с завидной находчивостью колкостью на колкость, Корделии вдруг вспомнилось, что Рэнсом Шеффилд их с сестрой почему-то ни разу не перепутал. Как же ему это удавалось?
Быть может, он уловил какую-то ее особенность, лучше понял ее натуру?
Офелия наконец отбилась от ловеласов и направилась к викарию, стоявшему рядом с маркизой в дальнем конце комнаты. Следом пошла и Корделия, сильно огорчив своих поклонников. Один из них заметил в связи с этим:
– С вашим уходом звезды на небосклоне померкнут! И нам останется только выть от отчаяния на луну и проклинать свою жалкую участь. Вернитесь же к нам скорее, несравненная Венера! – Он отвесил ей шутовской поклон.
Корделия чуть заметно улыбнулась, отметив, что до Шекспира ему далеко, и замедлила шаг. Ей в голову пришла мысль воспользоваться удобным случаем и поговорить. с глазу на глаз с самым молодым из трех кузенов Шеффилд – Эвери.
Он разговаривал о чем-то с какой-то привлекательной дамой в розовом платье. Корделия подошла к ним и мило улыбнулась игривому юноше. Тот мгновенно переключил на нее все свое внимание. Его румянощекая собеседница наморщила носик, усыпанный веснушками, и отправилась на поиски другого кавалера.
– С вашей стороны было чертовски любезно пригласить и меня на эту славную вечеринку, – сказал со свойственной ему непосредственностью Эвери. – Не отпирайтесь, это была ваша инициатива. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен. Мне осточертело сидеть днями и ночами на чердаке. А мой братец не позволял мне даже сходить в игорное заведение или в бар и немного там развлечься.
– Я вам искренне сочувствую, – сказала Корделия, – вы, наверное, умирали от одиночества и скуки. И как долго еще вам придется вести такой унылый образ жизни?
– Почем же мне знать? Рэнсом до сих пор не нашел ту проклятую безделицу. Каким же я был глупым бараном! Я сам все себе испортил! – воскликнул молодой человек.
– Так вы потеряли эту табакерку? – с невинным видом поинтересовалась Корделия. – Но что же в ней такого необыкновенного? Почему вы терпите из-за
– Вы знаете о табакерке! А Рэнсом постоянно внушает мне, что нужно держать язык за зубами и никому о ней не рассказывать. А сам, оказывается, уже поделился этим секретом с вами. Да, вернуть эту вещицу оказалось гораздо сложнее, чем мы поначалу предполагали. Ах, какой же я дурак!
– Но при каких обстоятельствах вы ее потеряли? – спросила Корделия тоном участливой старшей сестры.
Очевидно, это подействовало на юношу, уставшего сидеть взаперти, и он излил ей душу.
– Все началось с одной моей интрижки с дочерью хозяина трактира в Оксфорде. Она закончилась не очень красиво, поэтому я бы предпочел опустить детали той истории, – выпалил молодой вертопрах. – Вы не возражаете?
– Если вам это неприятно, можете не углубляться в подробности, – сказала Корделия.
Эвери с облегчением вздохнул и продолжал исповедоваться:
– Короче говоря, меня посадили под домашний арест и запретили шляться по злачным заведениям. Рэнсом решил направить меня на истинный путь и заставил исполнять разную физическую работу в доме викария и в саду. Это стало своеобразным наказанием мне за мои прегрешения. Постепенно я подружился с другими работниками и от них узнал жуткие вещи о том, что сейчас творится на фабриках. Оказывается, там используется детский труд!
– Да, я тоже кое-что слышала об этих безобразиях, – сказала Корделия.
– И вот недавно я случайно узнал, что лидеры движения в защиту прав трудящихся хотят организовать марш протеста. Эта идея мне понравилась, и я решил примкнуть к этому шествию, хотя сам никогда не работал на фабрике.
– И вы вместе с рабочими вышли на демонстрацию? – спросила Корделия.
– Да, конечно! Хотя, честно говоря, там было больше тех, кто остался без работы, получив увечье или же будучи уволенным из-за того, что на его место взяли ребенка. Видели бы вы, какие у них страшные шрамы на руках и лицах! Так вот, нам тогда не повезло: хотя все началось мирно и спокойно, потом все вышло из-под контроля, некоторые из участников марша, вероятно, пьяные, стали швыряться камнями. Как на грех из Уайтхолла выехал в карете наследный принц. Один из камней угодил в его экипаж. Возник переполох… Набежали стражники!
– Боже, какой ужас! – воскликнула Корделия.
– Нападение на принца считается тяжким государственным преступлением, – помрачнев, добавил молодой человек. – Камнем было разбито стекло кареты будущего монарха. Демонстрантов арестовали, в их числе и меня.
– Вы тоже швыряли камни в карету наследного принца? – вытаращив глаза, спросила Корделия.
– Разумеется, нет! Уж не настолько я глуп! Но на суде один мельник, чтоб ему пусто было, дал ради спасения своей подлой шкуры против меня ложные показания. Ему это, правда, не помогло, его все равно повесили. – Эвери тяжело вздохнул.