Скандальная связь
Шрифт:
Мистер Бишоп-старший в льняном фартуке усаживается в кресло напротив меня и соглашается выпить чаю.
Услышав, что мистер Гарри Бишоп вернулся в деревню, я чувствую облегчение, хотя мысль о том, что он моложе меня, почему-то кажется пугающей. В последний раз я видела его сегодня рано утром — когда засыпала, утомленная его энергичными стараниями…
— Миссис Уоллес как раз говорила, что эта комната напоминает ей гостиную графини Дэхолт, — заявляет миссис Бишоп мужу.
— Правда? — Мистер Бишоп не меньше моего ошарашен этой наглой ложью.
— О да, чистая правда, — мямлю я. — Мода и элегантность
— Приятно слышать. — Мистер Бишоп прихлебывает чай. — Обставляя комнату, мы ориентировались на гостиную графа Эдминстера — мы ж как-никак оба там служили. Я около десяти лет был у его сиятельства дворецким, а миссис Бишоп…
Она хмурится, и он прочищает горло. Я понимаю, что надо бы сменить тему, и потому спрашиваю, давно ли они были в театре. Они с радостью принимаются рассказывать о спектаклях, которые им удалось посмотреть. Меня удивляет, что они так стыдятся того, что были слугами, — и при этом раздуваются от гордости из-за должности сына. Время от времени я ловлю на себе пристальный взгляд миссис Бишоп, но так как она не спешит меня обвинить в том, что я бесстыжая шлюха, и выгнать взашей, чтобы не позорила ее дом, меня в принципе все устраивает. Кроме того, наглядевшись на других обитателей «Бишопс-отеля», я понимаю, что такие, как я, тут бывают нередко.
И все-таки я единственная, кому удалось пробить брешь в непоколебимой добродетели мистера Гарри Бишопа. Эта мысль доставляет мне неудобство, причин которого я до сих пор не понимаю и о котором не желаю размышлять. Кроме того, в ближайшие дни у меня дел по горло: нужно продать старые платья и найти им замену, что-нибудь приличное и отвратительно скучное — из тех платьев, что не продаются, потому что предыдущая владелица скончалась от ужасной болезни.
Спустя три дня я получаю письмо, в котором говорится, что я получила должность. К моей великой радости, в газетах ничего не пишут о внезапной и страшной кончине мистера Джейка Словена.
Как бы я хотела, чтобы мне перестала сниться его смерть и кровь на подмостках.
— Какие облака, — мечтательно произносит лорд Шад. — Бишоп, вы только посмотрите. — Он осаживает лошадь и опускает руки на луку седла, любуясь небом.
— Очень красивые, милорд.
— Вон то похоже на собор.
Из «собора» сеется морось.
Интерес лорда Шада к облакам восходит отнюдь не к дням его службы во флоте — это его тонкая душевная организация проявляет себя в любви к родным и необычном хобби. Он рисует пейзажи. По всему дому висят его прозрачные нежные акварели. Поначалу я думал, что это творения леди Шад, но когда отметил ее вкус и мастерство, она громко расхохоталась и сказала, что сама навряд ли отличит один конец кисти от другого.
Я понимаю, что он имеет в виду. Небо в этих краях просто огромное, потому что земля совсем плоская, а облака, подгоняемые ветром с моря, до которого всего полдня езды, беспрестанно бегут по небу и меняют форму. Вокруг раскинулись зеленые луга, и по морю травы ходят волны. Неподалеку от нас в воздух с тяжелой грацией поднимается цапля. Ландшафт исчерчен канавами и небольшими каналами, а в каждом доме на втором этаже есть дверь — это суровое напоминание о том,
Лорд Шад рассказывал, что последнее крупное наводнение произошло примерно двадцать лет назад, незадолго до того, как он ушел во флот. Он воспринимал его как некое приключение, хотя несколько арендаторов расстались с жизнью, а урожай и собственность понесли немалый урон.
— Люди считали, что во всем виноват старый виконт, мой отец. Поговаривали, что он заключил сделку с дьяволом.
На кухне мне довелось услышать немало сплетен о старом злодее виконте, его жестокостях и прочих прегрешениях. Судя по всему, его старший сын, к которому ненадолго отошел титул после смерти старика, недалеко ушел от папаши.
— Пора домой. — Лорд Шад выпрямляется в седле и разворачивает свою гнедую кобылу. — Я обещал Шарлотте выпить чаю с ней и компаньонкой, которую мы наняли для Амелии. Полагаю, она уже прибыла.
Не много найдется таких господ, которые пригласят слугу прокатиться с ними только ради удовольствия пообщаться. У меня не много обязанностей касательно поместья: лорд Шад предпочитает сам следить за делами с землей. Правда, когда в конце лета начнется очередная сессия парламента, он будет проводить в Лондоне больше времени и передаст основную часть дел в мое ведение. Мы иноходью едем через его земли. Лорд Шад смотрит на облака и время от времени сообщает мне что-нибудь об арендаторах и скоте. И вдруг спрашивает:
— Бишоп, а вы не думаете жениться?
Я нечаянно дергаю поводья, и серый мерин, на котором я еду, переходит на рысь. Я что, вернулся из Лондона с особенным голодом в глазах?
Я придерживаю коня.
— Нет, милорд.
— Позвольте мне высказаться без обиняков: это было бы кстати человеку на вашей должности. Но предупреждаю: на мою подопечную заглядываться не стоит.
— Но ей же всего шестнадцать! — И она красавица, хотя мне кажется неподобающим произносить это вслух. Более того, брак между незаконной дочерью хозяина и управляющим, даже незнатного происхождения, не такая уж плохая вещь.
— Вот именно. Она слишком юна, и мне бы хотелось, чтобы Амелия сначала повращалась в обществе, а уж потом рассматривала какие-то предложения. С другой стороны, я уже понял, что женщины, так или иначе, получают желаемое, так что если она сделает ставку на вас — удачи вам, Бишоп.
— Уверяю вас, милорд, у меня нет никаких намерений касательно мисс Амелии, и я уверен, что и она ко мне равнодушна.
— Что ж, хорошо. Тогда не будем больше говорить об этом. — Он бросает на меня дружелюбный взгляд. Неловкости удалось избежать. Тут его глаза начинают сиять — он видит приближающуюся двуколку и в знак приветствия, приподнимает шляпу.
— Легка на помине.
Мисс Амелия и ее брат Джон, двое подопечных лорда Шада, — это кучер и пассажир соответственно. Они неимоверно похожи на его сиятельство — те же самые острые скулы, те же красиво изогнутые брови и темные волосы, но для меня остается величайшей загадкой, почему с такими исходными данными мисс Амелия обладает неземной красотой, а господин Джон представляется нескладным и угловатым.
— Сэр! — кричит Джон опекуну. — Амелия не дает мне править, это нечестно!