Скандальное лето
Шрифт:
Мужская гордость — истинное проклятие. При виде этой сцены что-то в нем взбунтовалось, как яростно встает на дыбы необъезженный жеребец. Ему захотелось вызвать слугу и потребовать письмо обратно. А потом сжечь. «Ты выбрал ее? Но она не выбрала тебя».
Майкл натянул сюртук и вышел из комнаты. Настало время поохотиться за вдовой.
После получасовых поисков он обнаружил Элизабет в одиночестве на террасе, выходившей в сад. С бокалом красного вина в руке она смотрела на закат.
— Добились успеха? — спросил Майкл, шагнув на террасу.
Элизабет
— Потерпела провал, — призналась она. — Сокрушительный провал.
— Из окна я видел иную картину.
Она сделала щедрый глоток из бокала.
— Так вы наблюдали за мной? Холлистер увивался вокруг меня, а Уэстон… оказался непростой добычей, как вы и говорили. Я старалась изо всех сил, изображая невинное кокетство, бросала застенчивые взгляды и всякое такое. Знаете, о чем он меня спросил?
— Даже не представляю, — отозвался Майкл, направляясь к ней.
— Не ушиблась ли я во время катания на лодках. Потому что я выгляжу так, словно у меня ужасно болит шея!
— Возможно, он хотел растереть вам шею, — предположил Майкл, стараясь не улыбнуться.
— Нет, он слишком скромен.
— Верно, — после короткого раздумья произнес Майкл. — Едва ли в его теле найдется хоть одна нескромная часть. — Их глаза встретились. Лиза выразительно вскинула брови. — О Боже, — пробормотал Майкл, хлопнув себя ладонью по лбу. — Какая ужасная двусмысленность.
— Я притворюсь, что не заметила ее. Раз уж я разыгрываю из себя скромницу.
— Очень вам признателен. — Но, вновь подняв голову, Майкл не сделал ни малейшей попытки скрыть ухмылку. Разве с другой женщиной он мог бы с таким удовольствием обмениваться шутками? Разговаривать с нею было так же приятно, как и молчать. — Да быть не может! Неужели он вправду спросил, не болит ли у вас шея? Вот болван!
— Если бы я захотела солгать, то, смею вас заверить, придумала бы более занимательную историю. Или более лестную для себя! Я на самом деле выгляжу так, будто у меня что-то болит? — Элизабет скривила лицо и скосила глаза.
Майкл не удержался от смеха. Как легко она разогнала его мрачное настроение.
— О, вы очаровательны. Удивительно, что до сих пор никто не догадался сфотографировать вас такой, чтобы выставить портрет на продажу.
Озорное выражение исчезло с ее лица. Вздохнув, Элизабет снова перевела взгляд на лужайку.
— Проклятые фотографии.
В ее голосе слышалось отвращение, что немало удивило Майкла. Теперь он чувствовал себя увереннее, его замысел понемногу начинал осуществляться. Опершись локтями о перила, Майкл наклонился вперед и вытянул шею, стараясь заглянуть Элизабет в лицо.
— Только не говорите, что слава не доставляет вам удовольствия.
— Удовольствия? — Элизабет покачала головой и рассмеялась. — Эти фотографии — глупейшая ошибка моей юности. Я недавно овдовела, и мне страстно хотелось порезвиться. Мой супруг, знаете ли, не отличался свободомыслием.
Майкл вспомнил слова леди Форбс.
— Кажется, он был немного сварлив?
— Сварлив — это слабо сказано. Он был дремучим, косным брюзгой. Невыносимо степенным. Ему нравилось, Что я хороша собой, пока мы не поженились. Потом его стало раздражать,
— А теперь вы жалеете об этом?
Элизабет повертела в руках бокал.
— Ну… — протянула она, прежде чем отпить глоток вина. — Меня нисколько не радует мысль о том, что какой-нибудь Том, Дик или Гарри, возможно, засыпают, пялясь на мое лицо. Если вы понимаете, о чем я.
Майкл невольно улыбнулся. Он хорошо понимал, о чем шла речь. Но ему прежде не доводилось слышать, чтобы женщина столь непринужденно упоминала о вещах, которые, как принято считать, дамам неизвестны.
Улыбка его увяла, стоило ему додумать эту мысль до конца. Если Элизабет знает, как ублажают себя мужчины… то, возможно, она давно осведомлена о том, как помогают им в этом женщины.
Элизабет бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц.
— Интересно, где сейчас витают ваши мысли.
Ее низкий вкрадчивый голос произвел на Майкла такое же действие, какое могло бы оказать прикосновение ее пальцев к самым интимным частям его тела. Он смущенно переступил с ноги на ногу.
— Не думаю, что вы и впрямь хотите это знать.
Взгляд Элизабет задержался на его лице. Дразнящая улыбка на ее губах лишь подстегнула воспаленное воображение Майкла. Подавив стон, он повернул голову и обвел глазами зеленый луг, за которым темнели деревья. Если Аластер не образумится, Элизабет станет женой другого мужчины. Ему нечего ей предложить. А эти мысли…
Дьявольщина! Эти мысли будут преследовать его до тех пор, пока он не состарится и не станет слишком дряхлым и немощным, чтобы обладать ею хотя бы в воображении, в своих фантазиях, глядя на ее фотографии. Майкл тяжело перевел дыхание. Ему придется с этим смириться. Покорно принять свою судьбу. Так говорилось в его сегодняшнем письме.
— Боже, как вы тяжко вздыхаете, — усмехнулась Элизабет. — Теперь я сгораю от любопытства. — Она снова поднесла к губам бокал, и Майкл в который раз подумал о том, что ее бесчисленные бокалы с вином столь же красноречивы и предсказуемы, как гримасы на лице скверного игрока в покер. Быть может, спиртное помогает ей забыться, избавиться от боли? Элизабет отвела глаза и тихо произнесла: — Пожалуй, лучше выбрать более безопасную тему для разговора.
— Конечно. — Вцепившись в перила, Майкл откашлялся и расправил плечи, подавляя желание прикоснуться к Элизабет. В золотистых лучах заката она казалась прелестной лесной нимфой, хрупкой, изящной, совершенной в своей красоте. Майкл знал: красота ее лица никогда не перестанет изумлять его. Однако выше всего он ценил ее острый ум, неподражаемую изощренность мысли.
Эта женщина казалась непостижимой загадкой. Он должен был ее разгадать.
— Так вы махнули на Уэстона рукой? — спросил он.