Скандальные наслаждения
Шрифт:
К сожалению, здравый смысл не управлял его чувствами. Леди Геро не должна находиться в этом месте! Гриффин с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее в охапку, унося отсюда подальше, и не высказать все, что он думал о самовольных девицах, их безрассудных братьях и о той ужасной участи, которая может постигнуть изнеженных леди в лондонских трущобах.
Гриффин сделал глубокий вдох и потер глаза. Господи, до чего же хочется спать!
— Сент-Джайлз отнюдь не подходящее место для прогулок, миледи, — как можно вежливее заметил он. — Что бы ни привело вас
— Пожалуйста, не надо относиться ко мне покровительственно.
— Очень хорошо. — У Гриффина на скулах заиграли желваки. Черт, он не привык к высокомерному отношению, тем более со стороны женщин. — Скажите мне, зачем вы здесь?
Геро закусила губу и отвернулась.
— Либо скажете мне, либо Уэйкфилду. Выбирайте.
— Раз уж вы так настаиваете. — Геро разгладила ладонями юбку. — Я собираюсь осмотреть строительство детского приюта.
Он ожидал чего угодно, но не этого.
— Зачем?
— Потому что я одна из его патронесс.
Брови Рединга полезли на лоб:
— Весьма похвально. Но почему держать это в секрете от брата?
— Это не секрет. — Геро заметила его недоверчивый взгляд и пояснила: — То, что я являюсь патронессой, не секрет. Максимус прекрасно знает, что я связана обещанием помогать приюту. Проблема не в этом, а в том, где находится приют. Он не хочет, чтобы я ездила в Сент-Джайлз.
— Рад, что он проявляет такое благоразумие, — сухо заметил Гриффин. — Тогда зачем вы это делаете?
— Потому что я — патронесса! — Леди Геро бросила на него взгляд оскорбленной королевы, чему не помешали даже веснушки на носу. — Это моя обязанность. Мне необходимо убедиться в том, что новый дом возводится должным образом.
— Вы занимаетесь этим одна?
— Есть другая патронесса — леди Кэр. Но ее сейчас нет в Англии. — Геро закусила губу. — Мне следовало, конечно, поехать к лорду Кэру, ее сыну, или к его новобрачной, младшей леди Кэр, — она сестра управительницы приюта и раньше сама этим занималась. Но дело в том, что они недавно поженились и уехали на несколько месяцев в загородное поместье лорда Кэра.
Гриффин непонимающе уставился на нее.
— И в настоящий момент вы одна контролируете строительство дома?
— Да. — Геро гордо вздернула подбородок, но ее хорошенький ротик задрожал.
Он удивленно поднял брови и ждал, что она еще скажет.
— Все идет не очень хорошо, — поколебавшись, быстро произнесла она, сложив руки на коленях. — В общем, очень плохо, даже ужасно. Архитектор, которого мы наняли, оказался ненадежным. Вот почему я собиралась сегодня сама туда поехать… и посмотреть, что он успел сделать за последнюю неделю.
— Или чего не успел? — Как странно, что ее доверчивое признание вызвало у него в душе такое теплое чувство.
Она кивнула:
— И это тоже.
Гриффин покачал головой:
— Вам следовало рассказать обо всем Уэйкфилду. Он мог бы сам этим заняться или поручить кому-нибудь.
И снова она гордо вскинула голову:
— Патронесса я, а не Максимус. Это мой долг. Помимо этого, — тут ее голос
— Может, ему не нравится, что его деньги тратятся таким образом.
— Это мои деньги, лорд Гриффин. Наследство моей двоюродной бабушки, помимо приданого. Я владею им независимо от Максимуса… или от кого-либо еще. Я могу делать с этим все, что пожелаю, а я желаю помочь детям, которые живут в этом приюте.
— Прошу прощения за неверные выводы. — Гриффин поднял руки, показывая, что сдается. — Почему вашему брату ненавистна даже мысль о том, что вы помогаете сиротам?
Геро поморщилась:
— Дело не в сиротах, а в том, где они живут. Наших родителей убили на одной из улиц Сент-Джайлза. Брат ненавидит это место.
— А! — Гриффин откинул болезненно пульсирующую голову на мягкую спинку сиденья.
— Мне было восемь лет, когда это случилось, — тихо сказала она, хотя он ее не спрашивал. — Они поехали посмотреть пьесу и взяли с собой Максимуса — ему тогда исполнилось четырнадцать. Мы с Фебой остались дома — были еще слишком маленькими для таких взрослых развлечений.
Гриффин нахмурился, неожиданно заинтересовавшись:
— Странно. Ведь в Сент-Джайлзе нет театра.
— Не знаю. — Геро покачала головой. — Максимус никогда мне об этом не говорил… даже если и знал. Я помню, как проснулась на следующее утро от того, что кто-то плакал. Наша няня очень любила маму, и все слуги были в ужасном состоянии.
— Не сомневаюсь, — тихо произнес он.
Она повела плечом — неловкое движение, не похожее на ее обычную грациозность.
— Максимус сидел в своих комнатах несколько дней и не хотел ни с кем разговаривать. Домом никто не занимался. Я помню, как в то утро ела холодную кашу в детской, а снизу доносились топот и разговоры взрослых. На меня никто не обращал внимания. Потом появились поверенные и юристы, какие-то чужие люди. Лишь когда через две недели приехала кузина Батильда, я почувствовала, что кому-то нужна и кто-то обо мне позаботится. Она душилась сладкими духами, а ее черные юбки были жесткие и колючие, и я не прижималась к ней, как это делала Феба.
Геро посмотрела на него с извиняющейся улыбкой.
А он представил ее маленькой девочкой, бледной, серьезной, с веснушками. Эта девочка боялась, что на свете нет никого, кому она нужна, кто позаботится о ней. Ему стало больно за нее.
Гриффин выглянул в окно, рассеянно отметив, что улицы выглядят еще хуже, чем раньше, если только такое возможно.
— Вы сюда опять приедете?
— Да, — без колебания ответила она.
— Понятно. — Гриффин потер руками лицо — щетина на скулах уколола ему ладони. Он наверняка выглядит как грязное животное. Господи, только на прошлой неделе в Сент-Джайлзе напали на женщину и убили. — Послушайте, мне совесть не позволяет допустить, чтобы вы ходили одна по улицам Сент-Джайлза.