Скандальный дневник
Шрифт:
Кожа Эвелин покрылась мурашками.
— Прошу прощения, сэр, но леди занята разговором, — холодно сказал джентльмен.
Натан даже бровью не повел, не в силах отвести глаз от своей жены. Она тоже смотрела на него, не отрываясь, и в ее удивленно округлившихся глазах читался страх.
— Леди Линдсей, что с вами? — забеспокоился джентльмен и взял ее под руку.
Натан посмотрел на его руку и представил, как ломает эти пальцы — медленно, один за другим.
— Вы нас не познакомите? — спросил
— Я… а, нуда, конечно. Я совсем забыла про хорошие манеры, — спохватилась Эвелин и нервно сглотнула. Не сводя глаз с Натана, она сказала: — Милорд Данхилл, позвольте представить вам… позвольте представить вам м-моего…
Она не могла произнести это слово.
— Мужа, — закончил за нее Натан и взглянул на ее любовника. — Я ее муж, граф Линдсей. Будьте так любезны, отпустите руку моей жены. Мне надо с ней поговорить.
Данхилл смотрел на Натана так, будто не совсем понимал, что происходит и как ему себя вести.
— Сэр, — сказал Натан, вновь завладев вниманием мужчины, — позвольте, я буду говорить прямо. Убирайтесь отсюда немедленно, иначе я обойдусь без формальностей и не стану просить вас выйти, а с большим удовольствием сломаю вам шею — прямо здесь и сейчас.
Эвелин испуганно охнула:
— Милорд!
Надо отдать должное Данхиллу, он все понял с первого раза. Поджав губы и переглянувшись с Эвелин, он коротко кивнул Натану, резко развернулся и зашагал прочь.
Эвелин смотрела ему вслед, и на лице ее был написан откровенный ужас. Потом она перевела взгляд на Натана. Он помнил, что эти глаза — зеленовато-карие, с золотистыми крапинками — всегда искрились, но сейчас в них не было обычных веселых огоньков. Симпатичный прямой носик, соблазнительно влажные темно-розовые губы…
Она смущенно переминалась с ноги на ногу.
Натан опомнился.
— Потанцуем? — предложил он, протягивая руку. Она посмотрела на него как на сумасшедшего:
— Ты хочешь танцевать?
— Да, а что здесь такого? — спросил Натан, глядя на ее губы. — Муж с женой всегда танцуют на балу, а в данный момент на нас глазеют десятки любопытных, так что советую тебе взять мою руку и притвориться, что все хорошо.
Эвелин украдкой огляделась и слегка нахмурилась.
— О Боже! — пробормотала она, но положила руку в перчатке на его рукав.
Натан накрыл ее руку своей, ощутив под ладонью, маленькие, тонкие и хрупкие пальцы. На него нахлынули воспоминания: в последний раз он держал руку жены, когда они шли за гробом.
— Постарайся не делать такое лицо, как будто ты идешь на виселицу, — тихо проговорил он, ведя ее сквозь толпу.
Эвелин тут же вскинула голову и вымученно улыбнулась, двоим джентльменам, мимо которых они проходили.
— По правде говоря, я сама не знаю, что делаю, — призналась она. —
— Тебя надо было заранее предупредить?
Эвелин улыбнулась еще шире под взглядом его красивых и острых, как кинжалы, глаз.
— Что случилось, Натан? Почему ты вдруг приехал в Лондон? Это так на тебя не похоже, — сладко пропела она. — Может, ты хочешь попросить у банкира ссуду, чтобы было на что играть?
Он улыбнулся:
— Мне думается, мэм, что банковская ссуда мне понадобится только для того, чтобы оплачивать ваши модные наряды и шляпки.
Улыбаясь, она нагнула голову, показывая глазами на свое платье — темно-зеленое, расшитое красными и белыми розами. Натан не мог не признать, что она восхитительно хороша.
— Если не карты, значит, любовница, — продолжила Эвелин, когда они вышли на танцевальную площадку. — Бедняжке, видимо, захотелось посмотреть столицу.
— Будь у меня любовница, она жила бы там, где я сказал, и довольствовалась этим… в отличие от моей жены.
— М-м-м… — произнесла она, оставив без внимания слова Натана и разглядывая его лицо. — Тогда, значит, ты не захотел разлучаться со своими дружками. Наверное, им надоели развлечения Истчерча и они приехали сюда в поисках новых.
— Опять мимо, — весело сказал Натан.
Эвелин присела в изящном реверансе. Натан крепко взял ее за руку и закружил в вальсе, как в давние времена. Они двигались вместе, и казалось, будто не было разлуки, будто они танцевали так тысячу раз.
На самом деле они танцевали вместе всего раз десять, не больше. Но однажды, в холодный зимний день, Эвелин заявила, что он должен научиться вальсировать.
— Ты оттоптал мне все ноги на вечере у Фармингемов, — сказала она, игриво ткнув его пальцем в живот. — Разве в школе тебя совсем не учили танцам?
Он хохотнул:
— Нас, мальчишек, интересовали совсем другие танцы.
Хищно осклабившись, он схватил ее в объятия, поднял на руки и закружил по комнате. Она со смехом взмолилась о пощаде. Потом они опустились на пол перед камином…
— Мне гадать дальше, или ты все-таки скажешь мне, что привело тебя в Лондон после столь долгого перерыва?
Его рука скользнула по ее спине и нашла знакомое место на талии — чуть ниже начинались округлости ягодиц. Эвелин пристально смотрела на него. Он заметил, что в ней появилось что-то новое — она как будто повзрослела, а ее красота обрела новые краски, «устоялась». Натана поразило внезапное открытие: Эвелин созрела. Рядом с ним была двадцативосьмилетняя женщина, более уверенная в себе и изысканная, чем та девушка, на которой он женился.