Скандальный поцелуй

Лонг Джулия Энн

— Вайолет пропала? — тупо переспросила Синтия. У нее возникло тягостное подозрение, что она знала почему.

— Да, мисс Брайтли, — ответил он все так же спокойно. — Ее никто не видел после вчерашнего ужина.

Синтия бросила на него осторожный взгляд.

— Вы уверены?

— Это выяснилось после опроса слуг, проведенного лично мной и Джонатаном. Мы обыскали все поместье. Ее нигде нет. Она пропала.

«Выходит, Вайолет все-таки проделала это. Сбежала с цыганами. Вот сумасшедшая!» — подумала Синтия с восхищением.

Майлс

шагнул к ней, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отступить.

— У вас есть какие-нибудь идеи? Куда она могла деться? — спросил он со сдержанным гневом.

У Синтии перехватило горло.

— Возможно, она отправилась в цыганский табор, — выдавила она наконец. — Там был один… — Она осеклась под убийственным взглядом Майлса.

— Почему вы так решили? — осведомился он нарочито спокойно.

— Кажется… я упомянула, что цыгане живут на колесах, когда Вайолет сказала, что ей понравилось бы путешествовать… Я не думала, что она…

— Что вы не думали? — Он повысил голос, издав неприятный смешок. — Я ни на секунду не поверю, что вы не знали, что делаете. Вайолет импульсивна, мисс Брайтли. А вы с вашим знанием человеческой натуры и умением манипулировать людьми… Вы не могли не предвидеть последствий. Тем не менее, вы поощрили ее. И после этого вы называете себя ее подругой?

Его слова жалили, как искры от наковальни. В комнате стало душно от его ярости.

Вот почему он такой бледный, сообразила Синтия. От ярости. И страха за сестру.

О, как же она ненавидела его в этот момент! И вместе с тем ей хотелось подойти к нему, положить руку ему на грудь и успокоить его. Тем более что она не могла не признать его правоту. В глубине души она точно знала, что делала, когда сказала Вайолет, что цыгане уезжают.

Этот ужасный человек всегда прав, черт бы его побрал!

Но будет несправедливо, если она примет всю вину на себя.

Охваченная негодованием, Синтия шагнула к нему, и он, как ни странно, попятился.

— Я понимаю, что вы бойтесь за нее, Майлс. Но ей скучно. Она умна, деятельна, избалована и не имеет ни малейшего представления, что делать со своим временем. Вот причина ее легкомысленных поступков. Думаю, ей не хватает настоящего брата.

Майлс тяжко вздохнул. Ярость, бушевавшая в нем, мгновенно погасла, и на смену ей пришла боль.

«Ах да, Лайон, ахиллесова пята семьи, — вспомнила Синтия. — Как же я забыла о Лайоне и о том, что Майлс никогда не заменит старшего брата? Что он должен чувствовать сейчас, когда и сестра исчезла?»

Синтия отчаянно искала слова, чтобы извиниться. Майлс тоже молчал, словно стыдился, что обнаружил свою слабость.

Когда он снова заговорил, в его голосе не было ярости, только усталая непреклонность.

— Но на нас лежит ответственность, мисс Брайтли. Потому что мы знаем, видим и понимаем больше, чем те, кто нам небезразличен. Мы обязаны присматривать за ними. Понимаете?

Синтия вдруг осознала, что ее пальцы,

вцепившиеся в складки юбки, онемели. Она разжала кулаки; глядя в темные бездонные глаза Майлса.

Он сказал «мы».

Включил ее в число сильных людей, которые видят и понимают больше, чем другие. И невольно признал, что между ними есть фундаментальное сходство. Они оба сильные. Сильнее, чем окружающие. По характеру. По необходимости.

От сознания, что он считает ее такой, у Синтии перехватило дыхание.

Она никогда не смотрела на себя в таком свете — как на сильную личность. Она просто пыталась выжить. В конце концов, ей приходилось самой заботиться о себе. Всю жизнь.

Но кто заботился о Майлсе?

Вчера она наблюдала, как он назначал свидание замужней женщине. Он строил свое будущее так же верно, как она пыталась строить свое.

Ах, если бы она могла заключить его в объятия и не отпускать, пока на его лицо не вернутся краски, а тело, скованное страхом, не расслабится! Она была готова на все, чтобы избавить его от боли и отчаяния.

Они молчали, глядя друг на друга. Наконец Майлс отвернулся, словно сожалея о собственной откровенности. Оказывается, этот целеустремленный и бесстрашный мужчина не так уж неуязвим.

О, что же они делают друг с другом?!

— В определенном смысле, Майлс… это замечательно.

Он резко повернулся к ней.

— Замечательно? — переспросил он с отвращением. — О чем вы, черт побери, толкуете?

— Обо всем… этом. — Она сделала неопределенный жест рукой, как будто давая понять, что речь идет обо всем, что имело отношение к ним обоим. — Вы очень волнуетесь за Вайолет, да?

Он кивнул:

— Я бы сделал для нее… абсолютно все.

Синтия грустно улыбнулась:

— Вот именно. — Она отвернулась от него и уставилась в окно.

Последовало молчание. Что ж, неплохо. Кажется, она лишила его дара речи. Повернув голову, Синтия обнаружила, что Майлс наблюдает за ней.

— Мне очень жаль, если я причастна к этой истории. Правда.

Он коротко кивнул, глядя на нее с отсутствующим видом.

— Сожалею, что вышел из себя.

Она заметила, что он не извинился за то, что наговорил ей во время своей вспышки. Очевидно, Майлс не собирался оскорблять ее подобным извинением. И все, что он сказал о ней, было правдой — она знала это.

— Не уверена, что вы действительно сожалеете, что вышли из себя. Я, во всяком случае, не жалею. — Синтия улыбнулась.

Казалось, он удивился, но она не оставила ему времени на вопросы и тотчас проговорила:

— Я бы съездила в цыганский табор, мистер Редмонд. Они намеревались сняться сегодня утром.

Майлс открыл рот, затем закрыл его и нахмурился, прикусив губу. Он явно хотел что-то сказать, но не мог облечь свои мысли в слова.

Синтия снова испытала странную нежность и огромное удовлетворение оттого, что ей удалось ли шить такого умного мужчину дара речи.