Скандальный роман
Шрифт:
Даже если очень сильно захочу, я не смогу сбежать здесь от Кэлона. Глупо. Бессмысленно. Опасно. У меня лишь один выход — посетить с ним этого Оминуса, вернуться в замок и надеяться, что Фелика на этот раз справилась с доверенной ей миссией. После того, как я окажусь под защитой Нуриэля, я найду куда надавить и как убедить Императора в том, что его друг заслуживает ни чести, ни почетного места при дворе, а как минимум…изгнания. Туда, откуда он пришел. Он заслужил еще большего — публичной казни. За то, что сделал со мной. За то, что сделал и еще не раз сделает с другими. За всю кровь на его
Я доведу свою двойную игру до конца, и через что бы мы не прошли сейчас вместе, я найду способ, как поставить жреца на место.
Мы продолжаем путь, каждый погрузившись в свои мысли. Мощные порывы внезапного ветра заставляют меня прятать лицо в воротнике плаща в жалких попытках согреться. Дело не только в ветре, кровь в моих венах стремительно остывает. Я и не заметила, как привыкла к другой температуре тела. Несмотря на подклад из шерсти, я начинаю дрожать, цепляясь за поводья. Кожа на руках покраснела от холода и огрубела от жесткой веревки.
— Вроде пока не так холодно. Подклад из шерсти Орана. — Кэлон с плохо скрываем беспокойством посматривает на меня. — Огненная значит, рия? — ухмыляется жрец.
— Это так и будет продолжаться? — хмурюсь, в который раз глядя на открытые участки неба, которое постоянно меняет цвет с голубого на темно-синий.
— Оминус пытается навести страху. И это только начало. Возможно, хочет, чтобы чужаки покинули его владения. Он так отпугивает случайных путников. Иса, не все возвращаются живыми из земель Оракула.
— Может и нам не стоит продолжать? — сильнее сжимаю веревки, испытывая леденящий душу страх. И не смерти я боюсь…а этой неизвестности.
— Нет, Мандиса мы не остановимся.
— Даже чтобы поесть?
— У тебя в сумке есть бутылка воды и хлеб. Остановки будут только на сон. Ты же хочешь, чтобы это скорее закончилось? Ты уже хочешь есть? Я не голоден, — взгляд Кэлона задерживается на моих губах. — По крайней мере, мой голод не утолить едой.
Пропускаю его пошлый намек мимо ушей, надувая губы. И почему я все еще с ним разговариваю? Иначе с ума можно сойти от одиночества.
— Да уж, легко говорить тому, кто не провел несколько дней в темнице.
— Все могло бы быть иначе, Иса. Мне ж… — Кэлон осекается на слове «жаль».
Я снова с удивлением замечаю перемены в его настроении. Задумчивый, отрешенный, более спокойный. Что его мучает, что? Проклятая маска, которую носят непроницаемые мужчины. Можно умереть от любопытства, гадая, что за ней спрятано. Тем сильнее хочется ее сорвать вопреки здравому смыслу. Я хочу знать, какие на самом деле кипят чувства в его черном сердце. Почему он ведет себя так, словно я ничтожество, а потом все время держит меня при себе, как нечто бесценное? Я хочу знать больше о нашем прошлом.
После того, как доедаю пышную мягкую булочку, я снова нарушаю молчание:
— Кэлон, мне нужно отойти. Побыть одной.
— Зачем? А… — многозначительно тянет он. — Я не выпущу тебя из поля своего зрения.
— Ты шутишь? Подглядывать будешь? — возмущаюсь я, не веря в то, что он даже в туалет мне не дает сходить спокойно.
— Нет, Иса, — холодно отрезает Кэлон, не глядя в мою сторону.
— Я, пожалуй, еще потерплю, — сквозь зубы соглашаюсь я, поправляя
— Иса, куда вас вечно тянет? — Кэлон тоже замечает странное поведение моей лошади.
— Не зна…, — я не успеваю договорить. У меня сердце останавливается от страха. Все происходит так быстро: меня резко откидывает назад, я слышу сокрушительное ржание обезумевшего животного. Кобылица встает на дыбы, пытаясь скинуть меня с седла, но я крепко цепляюсь за ее гриву и поводья. Она резко стартует вперед, оставляя позади Кэлона и его призывы натянуть поводья.
— О Боже! — истошно визжу я, не в силах совладать с паникой. Закрываю глаза, прижимаясь к шее лошади, пытаясь защититься от веток, распарывающих кожу, пока она пробирается через лесную чащу.
[{Иди ко мне, моя девочка,] – слышу нежный женский голос, от звука которого хочется плакать. Не знаю, как узнала его, но у меня нет сомнений в том, что это мамин голос. Я почему-то вспоминаю, как совсем крохой забираюсь к родителям в кровать, пока они спят, и прижимаюсь к ней, ощущая себя в полной безопасности.
[Мандиса, иди за мной. Кэлон ведет тебя не к Оракулу. Не доверяй ему…никому не доверяй. Он хочет отнять у тебя силу с помощью Оракула…}]
Не знаю, как все еще не падаю с лошади, бешеный адреналин бьет по венам, навязчивые голоса пропадают из головы, и, не выдержав нового воспоминания о родителях и о том, как именно их убили…каким мучениям подвергли на моих глазах, я отпускаю Искру, падая на траву. Я почти не чувствую боли, лишь то, как грудь сотрясают болезненные спазмы, и хочется выть от нахлынувших воспоминаний. Моя семья не заслужила такого. Все могло быть иначе, если бы я была обычным человеком, а не рией, в которой нуждалась эта проклятая ведьма Минора, которую я сотру с лица земли.
{Пожалуй, сильнее моей ненависти к Кэлону может быть только ненависть к этой Твари.}
— Иса, ты в порядке? — видимо я на какое-то время вырубаюсь и прихожу в себя только, когда Кэлон бьет меня по щекам. — Какого Саха она понеслась? Ты кого-то видела?
— Нет, — Кэлон заглядывает мне в глаза, и я прекрасно знаю, что он чувствует, когда я лгу.
— Никогда не лги мне, Иса, — едва сдерживая гнев, шепчет Кэлон, обхватывая ладонями мое лицо. — Что бы ты ни услышала, это был голос Оракула, который хочет тебя запутать. Поняла меня?! — рявкает он, и я молча киваю, сжимаясь от его крика.