Скандалы не дремлют
Шрифт:
Эверли открыла камеру и, обнаружив карту микроSD, дернула рычажок, который ее держал. Маленький прямоугольник, который содержал, скорее всего, что-то супер важное, с щелчком выпал ей прямо в руки.
«Выпей меня», — говорилось в записке.
Почему упоминалась «Алиса в Стране чудес»? Алиса выпила зелье, которое позволило ей спуститься в кроличью нору и попасть в Страну чудес. Если Эверли увидит содержимое этой карты, куда это ее приведет?
Она не могла перестать думать о сообщениях, которые получала.
— Если здесь вирус, то кому-то крышка, — Эверли сунула карту в слот
С гудением машина нашла карту. Кто-то назвал ее «красная таблетка».
Потрясающе. Так этот безумец смешал метафоры из «Алисы» с цитатами из «Матрицы». Она нахмурилась. В этом фильме съесть красную таблетку означало встретиться с реальностью лицом к лицу, в то время как синяя таблетка позволяла человеку вернуться к своей счастливой, полной лжи жизни. Она нажала на красную таблетку, ее экран моргнул, после чего всплыло меню. Появившееся оказалось серией фотографий. Все они были помечены одной датой, девять дней назад.
За день до смерти Мэддокса Кроуфорда.
Ее пробрал холодок. Она нажала на первую фотографию, и в комнате стало еще холоднее.
Эверли сразу узнала жилой дом, потому что он принадлежал ей. Человек, стоящий на улице, прижимал палец к домофону. Мэддокс. В ту ночь он пришел, чтобы увидеться с ней.
Доказательство. Инстинкт подсказывал ей, что она смотрит на доказательства, но она не была уверена, доказательства чего.
Она перешла ко второму фото. Фотограф должен был быть в здании через улицу, потому что он сделал ее снимки через открытое окно гостиной. Она открыла его в ту ночь, потому что вечер был прохладным, и она хотела проветрить комнаты.
Раздался стук в дверь, вырвав ее из воспоминаний.
Эверли подняла голову как раз, чтобы увидеть, как заглянул Скотт.
— Эй, ты нужна на встрече. Что-то о нарушении в нашем секторе розничной торговли.
Она сухо кивнула. Поскольку резервное копирование на внешний диск занимало несколько циклов центрального процессора, она не могла сохранить фотографии с SD-карты куда-то еще. Черт возьми. Ей придется вернуться к этому позже.
— Конечно, — она вытащила SD-карту и закрыла ноутбук. — Буду через минуту.
Скотт отсалютовал ей и снова скрылся.
Прежде чем она успела закрыть программу, ее телефон запиликал, сообщая о новом смс. Она взглянула на экран. Естественно, оно снова было послано с неизвестного номера.
Встретимся в четверг, чтобы обсудить твое путешествие вниз по кроличьей норе. Никому не говори, милая Алиса, или я исчезну, и ты никогда не узнаешь правду о том, что случилось с нашим бедным Безумным Шляпником.
Дерьмо. Это было о Мэддоксе, а она не могла никому сказать.
На секунду Эверли задумалась о том, чтобы взять все это и отнести в полицию, но тот, кто нашел эти доказательства, хотел, чтобы они были у нее, а не у полицейских. Вдруг, если она передаст это властям, источник исчезнет, вместе с правдой о том, что случилось с Мэддоксом?
Она заперла SD-карту и камеру в сейф. Ей придется позже подумать о том, какого курса лучше придерживаться. А сейчас ей надо было работать.
Глава 6
— Так
— Это всего лишь слухи, — Коннор опустился в кресло напротив него. — Я слышал это от нескольких коллег, с которыми говорил, но нет никаких убедительных доказательств.
Его друг был одет в деловой сшитый на заказ костюм и галстук, его итальянские мокасины выбивали дробь. С темно-русыми волосами, которые только начали седеть на висках, Коннор выглядел как любой из тысяч богатых, успешных руководителей, которые ходили по улицам Манхэттена каждый день. Гейб знал, что это была маска. За этим фасадом скрывалась беспощадность. Он всегда был слишком серьезным, но за последние несколько лет его взгляд стал темнее. Иногда Гейб задавался вопросом, не уничтожил ли шпион в нем мальчика, который научил его играть в лакросс.
Гейб фыркнул.
— В слухах, как правило, есть доля правды.
Доля правды заключалась в том, что Мэд проводил время с этой женщиной. Гейб знал только одну причину, по которой Мэд когда-либо проводил время с какой-нибудь женщиной, и эта причина находилась между ее ног. В то время как Сара тосковала и страдала от утренней тошноты и рвоты, Мэд прыгнул в следующую кровать.
Коннор кивнул, признавая его правоту.
— Кто она? — Гейб хотел бы знать это для того, чтобы предоставить ей выходное пособие наряду с увольнением. Единственный плюс — он может уволить женщину, ради которой Мэддокс бросил его сестру.
Коннор прищурился.
— Зачем тебе?
— Потому что я ее уволю. Не хочу, чтобы она здесь оставалась, — конечно, Коннор поймет это. — И пока мы с этим разбираемся, я бы хотел нанять детектива, чтобы покопаться в грязном белье этой женщины.
— Тогда я не скажу ее имя. Даже если это больше, чем слух, ты понятия не имеешь, каково положение этой женщины. Возможно, она даже не знала об отношениях Мэда с Сарой. Ты же знаешь, каким убедительным может быть Мэд, когда чего-то хочет, — Коннор бросил на него циничный взгляд. — Но надо отдать ублюдку должное — он уберег Сару от прессы, в отличие от миленькой рыжей, с которой ты повеселился в минувшие выходные.
Гэйб видел фотографии. Волосы Эвы спутались от ветра, заслоняя почти все ее лицо, кроме больших каре-зеленых глаз и интригующего наклона подбородка. Чувство вины съедало его изнутри. Он должен был сказать ей выйти через черный ход. Черт, он должен был проводить ее домой. Он должен был защитить ее. Эва не понимала его мир.
Он до сих пор не позвонил ей, и это случилось по двум причинам: он не был уверен, что сказать, и не был уверен, есть ли у него что-нибудь, что предложить ей, кроме кучи неприятностей. Таким образом он примерно сто раз заставлял себя перестать набирать ее номер. Она уже была наказана за ночь с ним. Он не мог себе представить, что пресса будет писать о ней, после того, как его заметили с ней.