Скандалы
Шрифт:
Джо стал главным смыслом ее жизни. Она и представить себе не могла, как бы она без его помощи взялась за материал об Ирвинге. Он связал ее с людьми, которые не стали бы и говорить с ней, если бы не Джо. Дай Бог, чтобы материал получился, в этом будет немалая заслуга Джо.
– Мы с тобой – прекрасная команда, – сказал он прошлой ночью, когда она лежала в его объятиях. – И так должно быть всегда. Ты скоро останешься без крыши над головой, а у меня прекрасная теплая квартира. Что ты об этом думаешь?
Испугавшись того, что может за этим последовать, Кик отодвинулась и закрыла ему рукой рот.
– Не
– Хорошо, – шепнул он, целуя ее пальцы. – Я подожду.
В тот день, когда он встретил ее в аэропорту, она поняла, что рано или поздно он задаст ей этот вопрос. Она знала, что он любит ее. И она тоже нежно любила его, но это не было страстью, такой, какую возбуждал в ней Лионель.
– Вот черт! – вырвалось у нее, когда она поскользнулась, наступив на мокрые осенние листья. Почему она не может забыть Лионеля? Почему не может раз и навсегда изгнать его из сердца? Несколько раз ей казалось, что она с этим справилась. Теперь, когда она подписывалась полным именем и трудилась не разгибая спины, чтобы опубликовать свою работу, ее снова начали преследовать воспоминания о Лионеле. Каждый раз, садясь за компьютер, она представляла себе, будто он читает и дает оценку тому, что она пишет. Это было нехорошо по отношению к Джо. Она честно рассказала ему о Лионеле. Он слушал внимательно и терпеливо, хотя она чувствовала, что ему больно. Он понимал, что она невольно сравнивает его с Лионелем, но мирился с этим.
Швейцар Дайсона прикоснулся к козырьку фуражки и придержал дверь.
– К Дайсонам, – сказала она, – мисс Батлер.
– Прямо наверх, – сказал он. – Миссис Дайсон ждет вас.
Кик надеялась, что не слишком задержится здесь.
Из-за плеча горничной Кик увидела, что навстречу ей идет потрясающе красивая блондинка.
– Здравствуйте, – сказала Кик, когда горничная исчезла с ее плащом.
На блондинке было длинное бархатное платье изумрудно-зеленого цвета.
– Джорджина Дайсон, – сказала она, пожав руку Кик и одарив ее ослепительной улыбкой.
– Здравствуйте, – улыбнулась Кик.
– Прошу вас в гостиную. Я хочу познакомить вас с моей подругой и коллегой.
Проследовав за Джорджиной через холл, Кик оказалась в такой красивой комнате, какую ей не случалось видеть не только в жизни, но даже в „Архитектурном обозрении". Отсветы заката падали сквозь высокие окна. Кик казалось, что ее окружает интерьер одного из старых мюзиклов Фреда Астора. Стены были почти белые, может, чуть розоватые. В этой комнате хотелось ко всему прикоснуться.
– Это Рона Фридман, – сказала Джорджина, и маленькая женщина лет тридцати с небольшим поднялась с дивана. В отличие от элегантной Джорджины, Рона была в джинсовом костюмчике и белой рубашке с мелкими цветочками.
– Привет, Кик, – пожала ей руку Рона. – Я слышала, вы работали с Лолли Пайнс?
– Я мелкая сошка по сравнению с Лолли, – сказала Кик, присаживаясь на другой конец дивана. – А вы знали ее?
– Мы хотели, чтобы она сделала нам книгу. Это было года три назад. Мы несколько раз встречались в связи с этим. Она любила вести переговоры за ленчем, то ли в „Ла Кот Баск", то ли в „Ла Гренуиль". Однажды я побывала в ее огромном старом доме над Центральным парком. Там я впервые и увиделась
– Был ли там кто-нибудь еще? – спросила Кик, подумав, стоит ли вытаскивать блокнот.
Рона подняла глаза к потолку.
– Дайте-ка припомнить... я, мой босс, помощница Лолли и Ирвинг. Он тогда был ее агентом.
– Да, и к тому же поверенным, – добавила Кик.
Джорджина, слушая их, тихо сидела в кресле по другую сторону кофейного столика.
– Кик, не хотите ли выпить?
Кик уже готова была отказаться, но вдруг увидела дворецкого: он внес поднос с напитками. Направившись к ней, он поставил поднос с разнообразными соками и шампанским, высокими бокалами и низкими рюмочками, охлажденным виски и содовой. Это разнообразие впечатляло.
Кик взяла содовую, и дворецкий направился к Роне и Джорджине. Последняя, взяв бокал шампанского, сказала дворецкому:
– Если Сельма все закончила на кухне, я хотела бы показать нашей гостье дизайн до того, как все растает.
– Она все закончила, мэм, – ответил дворецкий.
– Кик, простите, что прерываю вас, но мне хочется кое-что вам показать. – Джорджина поднялась. – Возьмите с собой стакан. Это займет несколько минут.
Заинтригованная Кик, захватив содовую, последовала за дамами.
Кухня была очень далеко. Они прошли через огромную буфетную со множеством шкафов, за стеклянными дверцами которых стояло столько фарфоровой посуды, что ее хватило бы на правительственный прием.
На кухне Кик увидела рабочий стол более четырех метров длиной. Она даже не сразу поняла, что перед ней. На столе стояли корзинки со связками сосисок и салями; пирамиды из темно-золотистых батонов, глиняные миски с паштетами, фрикадельками, жареными кабачками, листиками салата, маринованным красным и желтым перцем, блюда с дольками баклажанов в оливковом масле; тарелки с сардинами и копченой лососиной; равиоли со шпинатом и ризотто; крупные креветки с каперсами и темно-коричневый кусок жареной телятины.
На все это изобилие изысканных блюд падал невероятно яркий свет высоких ламп на треножниках, стоящих вокруг стола.
– Одно из самых удивительных зрелищ, какие я только видела, – сказала Кик. – У вас будет прием?
Обменявшись взглядами, Джорджина и Рона рассмеялись.
– Сомневаюсь, чтобы кто-то отважился отведать это, – улыбнулась Рона. – Телятину пришлось смазать машинным маслом. Хлебные корочки подкрашены. Видите, как блестят баклажаны?
Кик, кивнув, подошла поближе.
Рона повернулась к Джорджине.
– Забыла, как это тебе удалось?
– С помощью розового фломастера и лака для волос, – гордо ответила Джорджина.
– Может, вы объясните, что все это значит? – спросила Кик.
Джорджина широким жестом указала на стол.
– Январская обложка журнала „Восхитительная пища".
– Таннер сказал, что у вас с Роной есть какой-то бизнес, – вспомнила Кик. – Значит, этим вы и занимаетесь?
– Одна из разновидностей дизайна, – подтвердила Джорджина.
Как и предполагала Кик, эти дамы хотели, чтобы она, увидев все это, упомянула об их начинании в своем материале. Ну что ж, она так и сделает. Это не более безнравственно, чем купить Марии Лопес билет на поезд. Кого это заденет? А ей может принести пользу.