Скандерия
Шрифт:
Михайловская вежливо кивнула и снова отвернулась к окну. Повисла пауза. Видимо, Петровская ожидала, что Третьякова сообщит о совещании именно сейчас, однако объявление уже было сделано, подходящих слов ни у кого не нашлось, поэтому Третьякова, громко фыркнув, направилась к шкафу, дабы найти и раздать преподавателям материалы для экзаменов, с которых был снят Линник.
Грибницкий беспокойно ёрзал в кресле. С одной стороны, он давно и крепко дружил с Тамарой Александровной, с другой — с Третьяковой тоже никогда не конфликтовал, а сейчас поддержать одну из них значило рассориться с другой.
Линник лихорадочно листал журнал в
В Профессорской висела тяжёлая тишина, никто ни с кем не разговаривал. Грибницкий отправился принимать экзамен, заменяющие педагоги последовали за ним. Заходившие время от времени преподаватели спешили поскорее сделать то, зачем пришли, и уйти на экзамены, зачёты или свои кафедры. Михайловская по-прежнему смотрела в окно, Третьякова оформляла документы, а Истомин досматривал журнал.
Петровская рассылала письма в Родительский комитет и другим «заинтересованным сторонам» и составляла расписание бесед в рамках расследования.
К своему удивлению, Истомин не нашёл упоминания своего имени в журнале Правдоруба, однако номер изобиловал красочными фото с вечеринки и ссылками на сайты с «горячими видео».
Истомин попытался вспомнить, кто снимал происходившее на видео, но все лица, звуки и перемещения слились в памяти в сплошной хаотичный поток. Хорошее качество фотографий позволяло предположить, что фотограф был абсолютно трезвым, возможно, даже специально готовился.
Дочитав журнал полностью, до последней страницы, Истомин не нашёл ни своего изображения, ни даже простого упоминания. Это казалось странным, ведь он не прятался, и, тем не менее, его отстранили от работы за посещение «сего сборища». Значит, кто-то за ним следил и потом сообщил куда следовало.
Фотография со спящим на полу Самсоном открывала номер, далее следовала красочная подборка фото с танцами на столе и картинки, которые детям обычно смотреть запрещают. Завершался номер фотографией Линника, взятой с сайта Гимназии. Под ней была небольшая статья, рассказывающая о его непристойном поведении. Факты и доказательства, разумеется, отсутствовали, однако автор настаивал на том, что Линник присутствовал на вечеринке. Истомин посмотрел на Линника. Тот сидел, безжизненно глядя в пространство. Истомин подумал, что в журнале написана откровенная ложь, по крайней мере, в отношении Линника. К тому же подобная статейка уже была опубликована раньше.
Однако в номере была тонна правды, да ещё скабрезной, и на этом фоне история Линника, пусть и повторяющаяся, тоже выглядела правдивой. Всего-то ложечка лжи в бочке неприглядной правды — и мнение сформировано. Видимо, кого-то задело возвращение Линника на работу. Не смогли уничтожить его первой статьёй — написали другую.
Занятно, что Правдоруб поменял стратегию — раньше на фоне откровенно бредовых историй выделалась одна, похожая на правду. Теперь же в поток фактов, пусть и гнусных, вклинивалась непристойная лживая статейка, которая из-за общего гадкого настроя вполне могла сойти за правду.
Из журнала Истомин также узнал, что дом, в котором проводилась вечеринка, не принадлежал ни одной из семей студентов в Гимназии. Правдоруб пространно намекал на то, что
Ещё автор упомянул о том, что уже утром, когда гости разошлись, в ванной был обнаружен Викент Левиафан с проломленной головой. Теперь он находился в реанимации в крайне тяжёлом состоянии. Помощь своевременно ему не оказали, и врачи не могли гарантировать даже того, что Левиафан хоть когда-нибудь придёт в себя.
Истомин пытался найти в себе угрызения совести, однако их не оказалось. Он вообще ничего не чувствовал по поводу Левиафана — ни вины, ни ощущения того, что всё правильно сделал.
Петровская попросила педагогов не покидать Гимназии до завершения совещания, которому предшествовали личные беседы.
Пролистав журнал, Истомин достал коммуникатор. Писать родителям и пугать их было рановато, поэтому, чтобы хоть чем-то себя занять, просмотрел пару похабных видео, снятых на вечеринке. Себя он там не нашёл, зато всплыл рекламный баннер со ссылкой на занятное сообщество под названием «Жертвы Скандерии». Простенький сайт представлял собой фото студентов с краткими биографиями, датами отчисления и «ухода». К каждому профилю прилагался каталог ссылок на работы «творческой личности, безвременно покинувшей жестокий мир».
На одном фото, явно взятом из школьного альбома, изображалась девушка со свирепым взглядом и стрижкой каре. Лера Вавилонова, по мнению авторов сайта, была жестоко затравлена руководством Гимназии и некоторыми студентами. В частности, намекалось, что к её «уходу» руку приложили Ева Долгих и Агнесса Русакова. Они обвинялись в давлении на администрацию из мести.
Лера, известная в Сети как Разрушитель Вавилона, не обладала яркими творческими талантами, зато исправно писала критические отзывы на работы других студентов Гимназии. Так, Еву она обвиняла в неспособности работать с цветом, непонимании перспективы и отсутствии оригинальности сюжетов. В одной из своих статей вообще назвала её картины «мазнёй, не стоящей и ломаного гроша». И конечно, много слов о том, как родители оплачивали выставки Евы и призовые места в конкурсах.
В другой статье Лера прошлась по Агнессе. В деталях разбирала её сюжеты, стиль и язык, придираясь к каждому абзацу. Резюме гласило, что Агнесса «исписалась, и лучше бы ей заткнуться и найти себе полезное занятие. Например, пойти работать в больницу санитаркой».
Последняя запись Леры, набравшая несколько тысяч лайков, вообще сводилась к перечислению имён людей, без которых, по мнению автора, мир стал бы чище. Лера объявляла деятельность своих оппонентов Вавилонской башней, которую призывала разрушить. При этом Лера пространно намекала, что разрушение начнётся очень скоро, что «правда вскроет нутро строителей Вавилона, и они падут на землю, чтобы разбиться вдребезги и никогда не восстать».
— Даниил Юрьевич, пора. — Секретарша, только открыла дверь Профессорской, и тут же скрылась в коридоре.
Истомину приказали дать письменное объяснение случившегося — ему пришлось написать, как и почему он оказался на вечеринке (его туда пригласили студенты), что там происходило (только сухие факты плюс минимум имён и описаний) и чем всё закончилось (стало скучно, и он ушёл). Специалисты Управления изучили документ и дали предварительное заключение. Странно, что на этот раз всё шло так быстро, ведь обычно расследования занимали уйму времени.