Скарабей
Шрифт:
— Неужели? — Чиновник быстро сверился со списком и поднял глаза. — По-моему, дорогуша, ты мне врешь. — Он швырнул ей скарабея и сально улыбнулся. — Пойдем-ка лучше в караулку.
Она испуганно отшатнулась.
— Но… мой отец…
Он схватил ее за руку.
— Подождет. Пойдем со мной.
— Нет! — Она в ужасе вырвалась. И в тот же миг высоко над стеной взревел рог — сигнал запирать ворота. Толпа позади Мирани заволновалась, кто-то сердито закричал, по закоулкам прокатилось эхо.
Стражник хотел схватить ее, но не успел: его грубо отпихнули.
Из пустыни, шатаясь,
Он схватил писца и рывком развернул к себе.
— Эй, ты! — рявкнул он.
Стражник поднял копье, странный гость не обратил на него внимания.
— Кто тут главный? Ты? С каких это пор писцы стоят на воротах?
— Приказ Аргелина, — огрызнулся писец и, словно злясь на себя за этот ответ, прорычал: — А где твои бумаги?
— Нету у меня никаких бумаг.
Этот простой ответ заставил замолчать изумленного писца. Люди, воспользовавшись ситуацией, проталкивались мимо Мирани. А она рискнула отойти на шаг.
— Но по новым законам…
— К черту ваши законы. — Голос путника был хриплым от жажды. — Прекрати молоть чепуху и отведи меня прямиком к Аргелину. Сейчас же! У меня есть новости, которых он ждет. Но сначала дай напиться.
Писец не двигался. Время мучительно тянулось. Потом он кивнул стражнику, тот опустил копье и принес кувшин с водой, щербатую кружку. Мирани попятилась еще на шаг. Путник бросил на нее мимолетный взгляд, потом шагнул в ворота. Не торопясь, налил себе воды.
У Мирани замерло сердце. На миг ей почудилось, будто он ее узнал: между ними пролетела какая-то искра.
Под арочным сводом ворот было темно, пахло пометом. Одна створка ворот уже со стуком закрылась, на вторую налегали три дюжих наемника. Могучая панель, окованная бронзой, натужно скрипела.
Путник сказал:
— Аргелин вознаградит всякого, кто приведет меня к нему. Он уже несколько месяцев ждет моих вестей. — Он развязал тряпку на лице, откинул ее и стал пить.
И Мирани не смогла отвести глаз.
Потому что это был Сетис.
Бронзовый, обожженный, усталый, с красными глазами, небритый и осунувшийся от голода — но все-таки Сетис. Он опять бросил стремительный взгляд в темноту под воротами, но на этот раз Мирани безмолвно отступила на шаг, онемев от изумления.
Почему он хочет пойти к Аргелину?
И где же Архон?
Раздумывать было некогда. Она юркнула в щель между закрывающимися створками ворот, проскользнула под рукой у солдата, не обратила внимания на крик писца и что есть мочи бросилась бежать по дороге через пустыню к маячившей впереди черной громаде Города Мертвых. Накидка свалилась, она на лету подхватила ее. Сумка стучала по ногам, но Мирани не замедлила бег, даже когда в боку закололо и дыхание начало прерываться. Только скрывшись в зловещей тени сидящих на городской стене Архонов, она остановилась, держась за бок и хватая воздух ртом, и отважилась обернуться.
Ее никто не преследовал.
Ворота
Звериная тропа под стенами Города вела через кустарники и колючие заросли бересклета. Далеко вверху несли свою вековечную стражу каменные Архоны, смотрели бриллиантовыми глазами через пустыню на восточный горизонт, озаренный светом первых звезд.
Мирани оглянулась, потом подняла глаза. Скользнула в черную тень выступающего бастиона — пятого с краю. Дорогу преграждали кусты; она осторожно раздвинула их. Стена, поросшая плющом, была колоссальная: она состояла из плотно пригнанных друг к другу блоков, каждый из которых был величиной с дом. Однако небольшой участок в углу был расчищен. Она нащупала потайной механизм, спрятанный в глубокой трещине.
С хриплым скрежетом камни повернулись.
Припав к земле, Мирани вползла в отверстие. Внутри было темно; девушка плотно задвинула камень, и вокруг нее сомкнулась чернота. Ее дыхание стало оглушительно громким; она нащупала лампу и огниво — и каждый шорох громким эхом разносился по невидимым пустотам.
Вспыхнуло и затрещало пламя, и Мирани увидела то, чего боялась больше всего. Вторая лампа, лампа Ретии, все еще стояла здесь. Значит, Ретия не вернулась.
Мирани дрожащей рукой разожгла свою лампу и выпрямилась. Пламя разгорелось ярче, и в его желтом мерцании взору открылся лабиринт мумий.
В этом месте ей всегда было не по себе. Креон рассказал о многих тайнах гробницы и показал несколько потайных выходов из Города. Один из путей был самым легким, но его-то она любила меньше всего.
Здесь лежали мумии не людей, а кошек.
Тысячи, миллионы кошек. Сколько же их населяло гробницы? Уму непостижимо. Мирани осторожно пробиралась между ворохами тел. Одни из них были сложены в ящики, выстроенные высокими штабелями, другие раскиданы в беспорядке, изгрызанные крысами так, что сухие, как опилки, внутренности высыпались наружу; у некоторых еще сохранились хитроумно переплетенные бинты. Крошечные кукольные головки были обмазаны воском или глиной, на мордочках блестели зеленые стеклянные глаза, топорщились нарисованные усики и носы. Груды высушенных тушек громоздились до расписного потолка, наполняли ящики, корзины, резные сандаловые ладьи. У многих кошек — возможно, храмовых — среди бинтов были вплетены амулеты и скарабеи, их беспорядочно насыпали в золотые саркофаги, украшенные изображением ладьи Царицы Дождя.
Высоко подняв лампу, Мирани прошла по сводчатым склепам, наполненным тысячами далеких, маленьких смертей, а под ногами у нее мелькали тени существ, живших среди мертвых. Пищали котята; Мирани мельком заметила красивую черепаховую кошку с золотой серьгой. В зеленых кошачьих глазах на мгновение отразился желтоватый свет лампы.
В дальнем конце была лестница. Мирани спустилась по ней и осторожно приоткрыла дверь. Та была не заперта, и ключ по-прежнему висел на стене. Она оставила его на месте и спустилась, торопясь скорее уйти из затхлой сырости могильника в прохладу нижних уровней.