Скай О`Малли
Шрифт:
— Хорошо, я присмотрю, чтобы хартия была выдана, если таково ваше желание.
— Именно так, милорд Сесил. Детали вы обсудите с капитаном Смоллом. А мы с миссис Гойей дель Фуэнтес выпьем по бокалу вина. — Елизавета направилась из комнаты, и Скай, сделав Сесилу реверанс, последовала за ней.
Когда дверь за женщинами закрылась, лорд-канцлер заметил:
— Красивая женщина, сэр Роберт, и очень умна. Ее величеству нравятся женщины с головой.
— Для меня она как дочь, — отозвался Робби.
— Тогда вы должны знать, что в середине января она несколько
— Знаю, — Робби начал закипать от гнева. — Вы очень уж внимательно следите за обыкновенной, никому не приносящей вреда женщиной.
— Ирландкой по происхождению, вышедшей замуж за испанца. И Ирландия, и Испания — исконные враги Англии, — сухо заметил Сесил.
— А лорд Саутвуд тоже под подозрением? — раздраженно спросил капитан.
— Лишь в той мере, в какой любого приближенного королевы могут использовать в дурных целях. Роберт Смолл вскочил:
— Сэр, я не желаю далее выслушивать ваши инсинуации против Скай! Она достаточно страдала, но по-прежнему остается мягкой добропорядочной леди. Уверяю вас, она вполне благонадежна.
— Садитесь, садитесь, капитан Смолл. Ваши собственные слова принудили нас к этому небольшому расследованию, хотя мне и по нраву ваше отношение к связи леди Скай и лорда Саутвуда. Однако имейте в виду, что королева его очень ценит.
— Он утверждает, что любит Скай, — ответил Робби, — и, храни ее Боже, она любит его.
— Странно, — пробормотал Сесил. — Не похоже на графа. Обычно он женщин всерьез не принимает. Может, он и в самом деле в нее влюбился?
А вдали от них обсуждаемый джентльмен яростно набрасывался на побледневшую, сжавшуюся от страха жену. Никогда Джеффри Саутвуд не был так зол.
— Сука! Сука! — кричал. — Ты убила моего единственного законного сына! Как ты могла дойти до такой глупости? Ты знала, что вокруг свирепствует оспа и все равно написала графине Шрусбери, чтобы она отправила его домой на Двенадцатую ночь. И все это без моего разрешения. Бог свидетель, Мари, я готов тебя убить!
— Так чего же ты медлишь, Джеффри? — закричала она в ответ. — Ты ненавидишь и меня, и дочерей. Так убей нас всех!
Ее горе немного успокоило графа. Он холодно посмотрел на жену:
— Я собираюсь развестись с тобой, Мари. Надо было давно это сделать.
— У тебя для этого нет оснований.
— Найдутся, Мари. Ты рожаешь одних дочерей. Единственного сына, которого ты сумела родить, ты же и убила. Ты отказываешься принимать моих друзей, а деньги, которые я посылаю на хозяйство, прячешь для приданого дочерям, хотя я и запретил им выходить замуж. У меня достаточно оснований. Но если потребуется, я приведу полдюжины мужчин, которые засвидетельствуют, что близко знались с тобой.
— Ты просто негодяй, Джеффри, — прошептала потрясенная жена.
Он ударил ее, и она упала на колени.
— Негодяй! — повторила женщина.
Граф повернулся и вышел. Это было последнее слово, которое она сказала мужу. Ночью она сама слегла в оспе и вместе с ней все их дочери. Через несколько
Графиню с дочерьми похоронили без особых церемоний.
Колокол прозвонил их уход из жизни, когда повозки везли гробы на семейное кладбище. Джеффри рассказал оставшимся в живых дочерям о смерти матери и сестер, но они были так малы, что вряд ли поняли, о чем он им говорил. Впервые присмотревшись к девочкам, граф вдруг понял, что они миловидны. Оставив подробные инструкции по уходу за детьми, он уехал из Девона ко двору.
В Девоне он пробыл два месяца. В Англию пришла весна, и двор переехал из Гринвича в Нонсач. Его встретили очень тепло, особенно дамы, потому что весть о его потере намного опередила графа. Джеффри жаждал увидеться со Скай, ему не терпелось оказаться в Лондоне. Но без разрешения королевы он отлучиться не мог и ждал удобного случая, чтобы испросить разрешения.
В Лондоне Робби готовился расстаться со Скай. «Наяда»и ее побратимы-корабли со всем необходимым на борту ожидали отплытия в Пуле. Капитан откладывал его до последней возможности, потому что в последнее время Скай была постоянно расстроена и по малейшему поводу начинала плакать. Он послал в Девон за сестрой, Мари и детьми. Увидев Виллоу, которой вскоре исполнялось два года, Скай немного воспряла духом.
Капитан догадывался, что ее так расстраивало. Без сомнения, бегство Саутвуда. С тех пор как они вернулись из своего маленького путешествия в январе, Скай не получала от него ничего, кроме той записки, в которой он говорил, что ему срочно необходимо выехать в Девон. Роберт Смолл снова сказал себе, что граф оказался откровенным подлецом. Видя, какая она бледная и ко всему безразличная, он проклинал Саутвуда и переживал, что ничего не может поделать.
Но наступил момент, когда отплытие откладывать больше было нельзя. Накануне Скай устроила Робби небольшой ужин. Был приглашен де Гренвилл. За столом присутствовали госпожа Сесили, Жан и Мари. Де Гренвилл намеревался плыть с Робби до Ла-Манша. Еда была изысканной, но Скай лишь притронулась к ней. Чувствовалось, что ее веселье наигранно. По крайней мере, горько думала она, Саутвуд сделал доброе дело — представил ее королеве и помог получить хартию. Что же до любви… страсть всегда сопровождалась болью.
Вскоре де Гренвилл был уже навеселе и, склонившись к Скай, доверительно говорил:
— Для такой скромной и образованной женщины вы мне слишком дорого обошлись, миссис Скай. Теперь, когда граф Линмутский вернулся ко двору, он, должно быть, истребует мою яхту.
Он вернулся! И не написал ей даже ни слова!
— А почему он должен требовать вашу яхту, Дикон? — спросила она с отсутствующим видом. Роберт Смолл встрепенулся:
— Эта история не для ушей Скай, Дикон, — и пнул ногой друга под столом. . Но де Гренвилл не обратил на него внимания. Терпкое вино затуманило его голову: