Сказ о Халлеке Торсоне

Дмитриев Валентин Григорьевич

— Ты чего? — шепнула Сейда, оглядываясь. Искристый шарик покатился по воздуху, обежал зал, показав его во всех деталях. Никого и ничего, если не считать нервно дёргающуюся плесень на некоторых стенах.

— Замри.

Снизу ещё раз ухнуло, и в дальнем углу плиты треснули. Из разлома показалось щупальце белёсо-зелёного цвета, с полупрозрачной шкурой и бледными присосками. Под покровами было видно, как в сосудах движется сизая кровь, обтекая корни присосок. Эльфиня передёрнулась в отвращении, отшатнулась на несколько шагов, к стене, её стошнило. Халлек отвернулся, зная, что Сейда предпочитает не показывать свои слабости. Вслед за первым щупальцем выпросталось второе, они обломили края дыры и дали дорогу ещё двум. Медленно и ритмично перекатываясь внутри себя, четыре толстых

мягких бревна стали подтягиваться, определённо вытаскивая наверх тело.

Сейда подошла, схватилась за плечо нордхеймца.

— Паршиво мне. Не переношу подобное, просто наизнанку крутит. Дай руку. Сможешь поделиться со мной?

— Да.

Она схватила Халлека за запястье, и он почувствовал, как по руке бежит лёгкое покалывание. Через несколько мгновений Сейда вздохнула.

— Хватит.

За это короткое время тварь почти высунула полукруглую макушку тулова. Она была похожа на уполовиненного осьминога. Полупрозрачная, никогда не видевшая солнца, бледная шкура тускло отсвечивала, а под ней не прекращалось шевеление, подёргивание и перетекание. Круглые гляделки таращились тупо и бессмысленно. Щупальце, которое было ближе, немного вытянулось и поползло в их сторону. Халлек, слышавший от мореходов рассказы про живучесть гигантских тварей, догадывался, что уязвимых мест у них немного. Так где они?

Ни он, ни Сейда не двигались с места, но тварь, похоже, улавливала тепло. Иначе с чего бы сизая жидкость в сосудах заструилась быстрее, приливая к плотным узловатым присоскам? Халлек стряхнул оцепенение, вызванное совершенной чуждостью бледного монстра, и рубанул.

Взметнулись три щупальца, рывком подтащив голову, ниже глаз-мисок разошлась кожистая складка, обнажив глянцевый тёмный клюв. В довольно большой комнате внезапно стало очень тесно. Эльфиня уклонилась от одного удара, но за ним хлестнули сразу два, отбросив её на дюжину шагов, к самому спуску. Раненое щупальце, подёргиваясь, истекало лужей крови и чего-то слабо светящегося, отрубленный конец яростно и бесцельно извивался. Полуосьминог потерял интерес к неподвижной Сейде и накинулся на Халлека. Он успел полоснуть мечом по завившемуся кольцом хваталу, надрубив его, плеснуло гадко и вонюче. Пара целых щупалец обвила его, да так, что он даже сквозь кольчугу ощутил жадное, упругое подрагивание присосок.

Чудище, показалось ему, пришло в некоторое недоумение. Добыча не желала поддаваться, у неё оказалась слишком прочная шкура. Скосив глаза, Халлек понял, что это не присоски вовсе, каждый мышечный кружок был оснащён венчиком коротких, острых и немного загнутых зубов. Длиной меньше половины ногтя, они не могли повредить стальную вязку кольчуги. А силы, сдавившей его, хватало ровно настолько, чтобы не дать вырваться. Наконец монстр сделал выводы и стал подтягивать Халлека к голове, чтобы проверить на прочность с помощью клюва.

— Сейдааа! — крикнул он, но эльфиня не отзывалась, лёжа головой вниз по переходу между этажами. Руки прихвачены, меч выбит, а кинжал не достать. До хищно растопыренного клюва оставалось локтей пять. Халлек посмотрел на желтоватые зенки.

А ноги-то у меня свободны — подумал он. — Глаза! Всё равно клюв наверх не вздёрнет.

Халлек ошибался. Тварь отклонила голову и переступила нижней частью туловища, подтянувшись на щупальцах. Рот теперь смотрел под углом вверх, а тусклые плошки отдалились ровно на такое расстояние, что дотянуться до них сапогом стало невозможно. Помянув крепким словцом Свальбарда, Халлек зацепил зубами перекосившийся воротник куртки и рванул его. Лопнула завязка, чего он и добивался. Собравшись, он резко крутанулся внутри одежды, кольчуга позволила скользнуть немного. Чудище немного ослабило хватку, озадаченное такой резвостью затихшей было жертвы. Рванув правую руку вдоль тела, Халлек зацепил рукоять кинжала и успел выхватить его до того, как бока вновь сдавило. Но теперь уже можно было потягаться. Размахнувшись, он резанул вокруг себя, по верхнему щупальцу.

Комната завертелась вокруг, в глазах мелькнул ручеёк воды, сочащийся сверху сквозь трещины,

зелень стен, потом всё провалилось вверх и в спину упруго ударило что-то, не похожее на твёрдый каменный пол. Гадостно хлюпнуло, откуда-то сбоку вылетела струя осьминожьей крови. Удача подсунула ему обрубок первого щупальца. Соскочив с обмякшего оковалка, он перекатился, подхватил меч и ударил по взметнувшемуся над ним щупальцу. Но тварь успела отдёрнуть его. Она поразительно быстро училась, и клинок отсёк лишь самый конец. Шагнув назад, Халлек запнулся обо что-то, торчащее из стены. Это оказался металлический штырь длиной в полтора локтя. Тварь, подобрав щупальца, намеревалась приблизиться всей массой. Удар меча легко отрубил порядком поржавевший прут, нордхеймец подкинул его, примеряясь к весу. И только монстр покатился вперёд, подавшись туловом поверх щупалец, метнул штырь ему в глаз. Срубленный наискось, тот легко вошёл в бледно-жёлтое пятно почти полностью.

Тварь издала первый звук за всё время. Скрежещущий, скрипящий треск вырвался из костяного клюва, щупальца беспорядочно заметались. Агония продолжалась недолго, сказалась потеря крови. Полуосьминог обмяк большой грудой белёсой плоти и затих. Халлек подошёл к эльфине, она всё так же лежала под стеной у спуска, неподвижно и в неестественной позе, вывернув правую руку. Очевидно, удар об стену пришёлся на неё, наверняка перелом. Да, вот он. Крови не видно, значит закрытый. Осторожно, чтобы не потревожить руку, он перевернул Сейду на спину. Отозвавшись слабым стоном, она вновь затихла.

— Вот свезло так свезло. Что мне теперь с тобой делать-то… — Халлек сел прямо на пол, осматриваясь в поисках чего-нибудь твёрдого, чтобы закрепить перелом. Ничего не увидев, он сходил к туше, взобрался по свившимся жгутам щупалец и выдернул прут из глаза. Вымыв его под струйкой дождевой воды, Халлек согнул железку под прямым углом, сходил наверх, чтобы располосовать одну скатку, и занялся спутницей.

Дождь прекратился, но сухое место Халлек отыскал с трудом. Дальний угол развалин обрушился так, что получился шалаш из трёх сошедшихся углами и заклиненных каменных плит. Сверху за годы нанесло земли, проросла плотная дернина и кустики. Там он устроил логово, разобрав вещи и натаскав хвороста. Подсохнет, и можно будет согреть Сейду. Эльфиня так и не пришла в себя, когда он приматывал согнутый прут к руке и торсу, но уже дышала ровно и спокойно. Отдохнув, Халлек взялся за изготовление факела. Ни смолы, ни крепкой палки под руками не было, и он сосредоточенно, обратив мысли внутрь себя, вырезал требуемые знаки на толстом пруте орешника. Уголёк был хорошим сторожем, к Сейде никого не подпустит, ни зверя, ни человека. Задерживаться здесь сверх необходимого не хотелось, и Халлек пошёл вниз, чтобы отыскать некую склянку, которую ни с чем не спутаешь.

Расплывшаяся туша четверорукого чудища лежала там, где и была. По перекосившимся плитам пола растеклись лужи сизой крови и слабо светящейся сукровицы. Там, где они соприкасались со слоем шевелящейся зелени на стенах, поросль оживлённо подёргивалась, впитывая жижу. У спуска на второй подземный уровень Халлек высек огнивом несколько искорок. Коснувшись орешины, они растеклись по ней ясным желтоватым сиянием, вытеснившим окружающую темноту к стенам и углам. Проём, возле которого лежали остатки выбитой когда-то двери, дохнул сыростью и тленом.

Подняв факел повыше, нордхеймец шагнул вперёд и охнул от удивления и отвращения. Здесь располагалось логово, большая пологая груда камней, собранная с ямкой наверху. В ямке бледными полупрозрачными шарами лежали кожистые яйца, числом четырнадцать. Размером они были с голову быка. Некоторые слабо дёргались изнутри. Халлек порубил их. Больше на этом этаже не было ничего, достойного внимания. Полки, столы и всякая утварь лежали такими же завалами, разве что сами по себе выглядели целее. Кое-где они просто покосились или распались от времени. Зато следующий, самый нижний, оказался вдвое больше по площади. Свет факела не достигал даже середины коридора, дальше всё терялось в неверном сумраке и заканчивалось тускло мерцающей стеной. По обе стороны темнели двери или дверные проёмы. Больше искать было негде.