Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан. Том 2
Шрифт:
Закончив чтение, владыка объявил, что подобная грамота – поистине добрая весть, и обратился к Ван Мину:
– В данный момент, впопыхах и наспех, не представляется возможным составить испрашиваемые вами важные документы. Пока прошу передать командующему от меня множество поклонов, а ко времени прибытия кораблей в гавань составим и вассальную грамоту, и капитуляционную, и пропуск через заставу. Мы ни в коем разе не осмелимся причинять беспокойство величественному, аки небожитель, командующему.
Ван гнул свое:
– Ежели наш командующий
Заморин возразил:
– Эти люди – всего лишь собирающие подаяние монахи. Нешто они имеют право командовать моими войсками?!
В этот момент, запыхавшись, примчались сразу несколько местных воинов с криком: «Устное донесение… донесение… донесение для государя. Четверо праведников из храма совсем плохи, от них осталась лишь телесная оболочка». И когда заморин попросил изложить всё по порядку, воины оповестили, что маги-даосы находились в добром здравии до того, как третьего дня их посетил некий странствующий монах, что гадает на иероглифах посредством общения с Небесами:
– Он напророчил, что монахов ждет беда, грядущее суровое осуждение, и предрек им бесславный конец, коли вздумают начать военные действия. Маги призадумались, два дня никуда не показывались. Как вдруг позади кельи ни с того, ни с сего появилось дерево. Оно стремительно росло вверх и вширь, покрылось ветвями и листьями, бросая вокруг густую тень – как символ темной силы инь. Монахи и без того были сильно встревожены, а увидав дерево, и вовсе перепугались. Они немного постояли под ним – и вот, не ведаем как, повесились на его ветвях и испустили дух.
– Ох и чудеса! – воскликнул заморин. – Как раз вчера тот самый святой назвал тех магов родинкой на моей пояснице. Дай-ка взгляну еще раз.
Он развязал одежды – где же она?! Исчезла. Приближенные спросили, что делать с бренными телами монахов. Правитель изрек:
– Подделки – их хоть три штуки за день сбудешь, а ежели что истинное – за три дня и одну вещь не продашь. Те пустые оболочки на древе пока оставьте как есть. Вот дождемся прибытия командующего из Южной династии и сообщим, будто это мы повесили бунтовщиков. Пусть убедится в искренности нашего намерения подчиниться.
Не успел договорить, как местный лазутчик доложил, что гороподобные корабли с тысячами воинов вошли в гавань. Картина поистине устрашающая! Заморин поспешил навстречу. К этому времени Ван Мин был уже на корабле и успел поведать адмиралу и о том, как переоделся странствующим монахом, и о гибели четырех магов с разноцветными волосами. Саньбао подивился:
– Как ты умудрился сие проделать?
– Всё благодаря счастливой звезде нашего императора и величию моего командующего. Я наплел им с три короба всяких россказней, но вроде сработало, – гордо выпалил Ван Мин.
– Трудно постичь, отчего погибли
– Тому должна быть серьезная причина.
В этот момент доложили о прибытии местного правителя. Тот поочередно отвесил поклоны обоим командующим, Государеву советнику и Небесному наставнику. Адмирал усадил гостя, приветствовал его по всем правилам гостеприимства, почтительно осведомился, как называется сие великое государство и как величают государя.
– Страна наша малая и зовется Каликут, – ответствовал заморин. – Меня же называют самутири, что означает «царь моря» [130] .
130
Самутири – наименование правителя на дравидийском языке малаялам, которое через посредство португальского превратилось в «заморин». В то время заморином Кожикоде (Каликута) был Мана Пихчиаламан (с XIII века все члены королевской фамилии носили всего несколько имен, одно из них – Манавикрама), которому послы второй экспедиции Чжэн Хэ (1408–1409 гг.) вручили «инвеституру» на правление, в память о чем установили стелу.
После того командующий объявил:
– Государь нашей великой империи постоянно помнит о вас, далеких некитайских народах, доселе не вовлеченных в сферу нашего воспитательного воздействия. Посему послал сию флотилию, дабы пожаловать вам мандат на царствие, серебряную печать и десять мешков золотых монет. Что до ваших советников, то каждый будет повышен в чине и удостоен шапки и пояса высокого сановника. Вечор я передал вам свое послание, в коем сие изложено в общих чертах – это милости самого государя, я не смею приписывать себе чужие заслуги. Всё ли ясно досточтимому заморину?
Тот ответствовал:
– Я, ничтожный, не достоин столь высокой чести! Простите, что не оказал должного почтения и не выехал навстречу гостям.
– Не смею затруднять вас подобными церемониями, – ответил Саньбао. – Лучше поведайте мне о четверке магов. Откуда они прибыли?
– Странствующие людишки, они меня совсем заморочили.
– К счастью, вовремя завершился отмеренный им судьбой жизненный срок, и нам удалось избежать столкновений с ними!
Заморин сообразил, что самое время вставить свою байку о том, что это они повесили монахов. Смотрите-ка, уж кто-кто, но даже Государев советник и Небесный наставник, знатоки общения со всякими небожителями и борьбы с нечистью, ничего не возразили, а лишь предложили адмиралу взглянуть на храмовое дерево.
– Неужто здесь есть храмы? – поразился Саньбао.
– В стране до полусотни мусульманских святынь, – заметил Государев советник.
Стоило ему произнести эти слова, как вмиг у всех перед глазами возникло то самое храмовое дерево с пышной раскидистой кроной, на коем висели четверо магов. Заморин затрясся от ужаса:
Конец ознакомительного фрагмента.