Сказ о походе Чжэн Хэ в Западный океан. Том 2
Шрифт:
Парень восхитился:
– Да это впрямь живой святой, сведущ во всех религиях.
Тут еще один смельчак дерзнул предложить для гадания слово «ухо», потому как у него в тот день горели уши, и тоже попросил связать его с гаданием по шести парам циклических знаков. Ван Мин заявил:
– А у тебя родится сын, да не один.
– Откуда это тебе известно? – поразился парень.
– Разве ты не слыхал выражение «Уши учеников, восемь-девять детей» [125] ?
125
Здесь и далее автор романа
Парень обрадовался:
– Поистине живой святой!
Третий проситель начертал слово «мамаша», потому как в доме его тещи было имущество, на кое он зарился.
– В связи с чем использовать это слово? – уточнил Ван Мин.
И парень ответил:
– Гадай на обогащение.
Ван Мин ответил, что богатство придет к тому в десятикратном размере – его ждет большая удача:
– Разве ты не слыхал выражение «имея дело с богатством матушки, наживайся любой ценой» [126] ? А что иное сие может значить, кроме как то, что ты разбогатеешь!
126
Искаженное выражение из «Книги церемоний» – одного из древних конфуцианских канонов: «Имея дело с богатством, не наживайся любой ценой», где запретительный иероглиф «моу» заменен на сходное по звучанию и написанию слово «мать».
Одураченный чужеземец бурно радовался:
– И впрямь живой небожитель!
Не успел договорить, нашелся еще молодой человек, который, глядя на табличку в руках Вана со словом «порядок», написал именно это слово и попросил погадать насчет женитьбы. Ван Мин уверенно заявил:
– Коли собрался жениться, рассчитывай на удачу.
И пояснил удивленному жениху:
– Неужто не слыхал, что даже совершившего проступок Гунъе Чана можно женить? [127] Это ли не означает счастливое супружество?
127
«Лунь юй», гл. V, 1 (см.: Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»). С. 172). В каноне речь идет о Гунъе Чане, ученике Конфуция.
Парню выпала несказанная радость повстречать живого святого, и он от всей души предложил:
– Хотел бы разделить с вами свою радость.
И со словами «Ученик подносит учителю в знак сердечной признательности» попытался всучить Ван Мину десять монет. Ван Мин смутился: «Я тут несу всякую ахинею, дабы произвести впечатление – но с какой стати обогащаться за счет этих людей? Какой из меня после этого святой?» Он поблагодарил парня и объяснил, что не пользуется деньгами, потому и не может их принять. Парень настаивал, тогда Ван Мин заявил, что в таком случае ему придется исчезнуть – вынул траву и стал невидим! Тут все остальные набросились на беднягу:
– Ясно, что это настоящий святой, у него можно было многое выведать о нашей судьбе, а ты полез со своими деньгами – он обиделся и покинул нас!
Одни утверждали, что ежели и вправду всё предопределено, то святой завтра вернется, а другие стояли на том, что раз тот случайно оказался в сих местах, то вряд ли появится снова.
Так они шумели-галдели, и гул их голосов
128
По китайской транскрипции «нар» (или «найнар») западные ученые предполагают, что это храм Нарайаны – одного из обликов Вишну, в котором представлена его сущность как совокупность множества других вселенных.
– Надо бы пойти поглядеть.
Одначе беловласый заявил, что подобное поведение ниже их достоинства, лучше послать кого-нибудь и пригласить монаха к ним. Посовещавшись, отправили толкового слугу, наказав несколько дней пошататься по торговым улицам, что он и выполнил, а потом уж позвал монаха. Получив приглашение, Ван Мин решил: «Коль скоро они приняли меня за бродячего монаха, во время беседы заставлю их открыться». Он зашагал важно и неторопливо и вскоре предстал перед всей четверкой. Едва взглянув на него, те засомневались – вроде и не монах, но и не мирянин. Стали расспрашивать, откуда прибыл.
Тот отвечал:
– Из гротов восьми бессмертных с пира Сиванму.
– И что – разве кто-то из небесных полководцев там отсутствовал?
– Нефритовый император пересчитал их всех, обнаружил, что кое-кого недостает, и страшно разгневался, – не растерялся Ван Мин.
Маги-праведники тотчас ухватили намек на их отсутствие, от страха затрепетали-заробели, прикусили языки и про себя решили, что, видно, гость и вправду обитатель небесных сфер. Ван Мин стал их вроде как сочувственно расспрашивать – когда, мол, прибыли? Монахи бессовестно соврали, что четыре-пять дней тому. Тогда Ван Мин промолвил:
– Нынче я удостоился приглашения от милостивых государей и готов выслушать ваши наставления.
Монахи дружно ответили:
– Обеспокоим вас просьбой погадать, судьбу предсказать.
Ван Мин и им предложил написать какое-либо слово. Синевласый начертал иероглиф «синий» и сказал, что гадать надо о военных действиях.
– Господа, – сказал Ван Мин, – не удивляйтесь тому, что я скажу, но по всему выходит, что ждет вас большая беда.
И тут же хитро и искусно придумал и растолковал значение начертанного иероглифа:
– Сие означает, что небесная канцелярии осуждает вас. А что до военных действий, то они не предвещают ничего хорошего.
Праведников от этих речей словно в чан с водой окунули, от ужаса волосы встали дыбом. Они пали оземь и стали отбивать перед сим удивительным святым большие церемониальные поклоны. Ван Мин вспомнил слова древних: «Пока всё успешно – уйду поспешно, не то разоблачения дождусь, и благосклонность превратится во вражду».
Вынул траву-невидимку – и вот уже нет монаха, истаял струйкой дыма. Праведники пришли в смятение.
Да и это бы ничего, но, как оказалось, один из тех юношей, коим гадал мнимый святой, поведал о чудесном провидении самому заморину:
– Четверо праведников из храма – и те поклонились ему как наставнику, а он принял поклоны и дуновеньем ветра растаял в небесах.
Эти слова взбудоражили правителя: «Вот бы мне с ним встретиться да разузнать заранее, что ждет страну – погибель или процветание, порядок или смута». Он вызвал приближенных и пообещал:
– Тому, кто найдет и приведет того монаха, положено вознаграждение: нет чина – пожалую, есть – повышу. Одарю серебром и златом, шелком и атласом.