Шрифт:
Анастасия Цветаева
Сказ о звонаре московском
"Время раннее, для Москвы необычно тихое, безлюдное... Спасская башня...
И точно в 6 часов 00 минут 00 секунд по московскому времени, когда стрелки часов вытянулись в ровную золотую вертикаль... колокол полоснул тишину своим острым звоном... И опять... И вновь... Поют колокола. расписывая орнаментом звона первые секунды нового дня".
Ю. В. Пухначев. "Загадки звучащего металла".
Пролог
В тихий вечер зимний 1927 года мы сидели за чаем у профессора Алексея Ивановича Яковлева в уютной столовой окнами на храм Христа-Спасителя. (Теперь -- место
Алексея Ивановича я знала с детства. Ученик моего отца, тогда доцент, он бывал в нашем доме в Трехпрудном, помнил меня ребенком, и теперь, когда я, овдовев, с сыном-подростком билась за жизнь, он помогал мне с приработком. Служа в библиотеке Музея Изобразительных Искусств, я брала у Яковлева пачки библиотечных каталожных карточек, копировала их. Алексей Иванович где-то заведовал библиотечным отделом.
– - Вы не слышали известного дирижера Сараджева? Константина Соломоновича?
– - спросила меня Юлечка, дочь хозяина.
– - Котик -- его сын от первого брака. Звонарь. Музыканты считают его гением. Котик Сараджев! Анастасия Ивановна, он может сейчас прийти, -- чтобы вы знали. А то вы не поймете! Ведь он особенный!
Взгляд темных, больших глаз Юлечки полыхнул в волненье рассказа:
– - Котик с двух сторон из необыкновенных семей: об отце я уже сказала, у него талант по наследству: с семи лет -- композитор! А мать -- дочь Филатова, по детским болезням профессора, его имени -- московская детская клиника. Мать давно умерла, Котик еще маленьким был. Он похож на нее, хотя и на отца похож тоже: что-то восточное. Вы сами увидите! Котик заикается. Иногда -- почти чисто говорит, а иногда -- трудно! Но самое главное в нем -это гиперсинестезия слуха, -- спешила сообщить рассказчица, -- он слышит в октаве совершенно отчетливо -- 1701 звук, нарисовал нам схему. Я ее найду, покажу вам! О своих "гармонизациях" рояльных (он так зовет) Котик небрежно говорит. Только колокола признает! Мы на днях собираемся его слушать -пойдемте с нами?
– - А он как, аккомпанирует при церковной службе?
– - Ну да, и он сердится, что в другие часы -- нельзя... Ему мешают церковные службы. Он ведь чудной, Котик... Не понимает! В субботу пойдем, хорошо? А когда в каком-нибудь колоколе ему слышится звук слишком прекрасный, он выпускает из рук все веревки колокольные и... (слово "падает" пропало в звонке из передней -- длинном, настойчивом; нет, не спешном, не нервном -- настоятельном; как бы праздничном). Глава 1
Радостно, как-то торжественно,-- зная ли, что ждут, вышел из передней высокий темноволосый молодой человек в аккуратной, плотной рубашке, подпоясанной ремнем: одергивая ее (как это делают мальчики от застенчивости), но -- не так, не застенчиво, а -- в некой веселой готовности -- предстать. Карие, огромные, по-восточному длинного разреза глаза сияли блеском темным и детским по силе открытости. Голос запинался:
– - Я оп-поздал н-немм- (радостно прорвавшись) --много! Ппп-рости-те...-- кланялся, пожимая руки, смеялся.
"Пожалуй, красив! Волосы волнистые, длиннее положенного. Царь Федор Иоаннович театральный какой-то!" -- подумала я.
– - Мой Источник меня задержал, -- медленно, но словоохотливо пояснял нам он, улыбкой сопровождая слова, -- ему мои сестры сказали -- поздно домой прихожу.
– - Источником он отца называет, -- шепнула мне Юлечка.
Котик вдруг оживился очень:
– - Я вч-ч...-- слово не удавалось ему, --
– - Он обвел всех нас глазами, сияющими.
– - И мне выд-дадут разрешение от Наркомпроса, -- он развел руками широко и радостно, -- ск-колько н-надо мне ккколоколов, в каких н-надо тональностях! Дооборудуют мне мою звонницу! П-пожалуйста, -- он провел рукой по воздуху, как бы перечисляя нас, -п-приходите вы все!
Юлечка усаживала гостя за стол, наливала чай, придвигала хлеб, варенье.
Он ел весело, увлеченно, по-детски. Было удивительно наблюдать эту смесь горечи его от непонятости -- с радостью от колокольной победы.
Он вдруг остановил свой рассказ. Порывисто привстав, потрогал пальцем хрустальную сахарницу.
– - Уддивительно!
– - вскричал он пораженно, как будто увидев друга, -тип-пичная сахарница в стиле до 112 бемолей! И он погладил ее, как гладят кота.
– - Да!
– - спохватился Котик, извиняясь за то, что отвлекся, -- самое главное: я уж-же оттобрал один маленький колокол -- 1 пуд и 7 фунтов, это на весах, старых, -- вроде бы застеснялся он, -- а другой -- ну, этот побольше будет!
– - Он рассмеялся -- еще не вешал его н-на весах, ну, думаю, пудов 5 будет... Вы не представляете себе, какой звук! Этто, как говорится, божественный! В груди -- холодок даже! Я -- даже боюсь... такой звук! Ну, а еще колокол -- уже неподъемный! Только несколько человек его смогут поднять! Ре-диез!
Он отрезал себе серого хлеба и намазал на него слой варенья.
– - Какой хлеб вкусный! Он свежий, да? Свежий! Я, впрочем, не обедал сегодня, не было времени! Когда человек не ел долго -- так все ему вкусно кажется, да? Я -заметил...
Что-то сказала мать Юлечке, и та вышла. Но уже забыл Котик, что не обедал, плывя по волнам рассказа о наркомпросовских колоколах, и потому удивился вдруг, увидев тарелку супа в руках Юлечки. Она ставила ее на стол, придвигала, несла еще хлеба.
Котик возликовал, как дитя.
– - Этто очень хороший суп, я вижу!
– - объявил он, должно быть, стыдясь, что он один из присутствующих будет есть такое! И, глубоко погрузив ложку в приправленное растительным маслом и луком кушанье, стал молча им наслаждаться.
Я рассматривала Котика со сложным чувством восхищения его талантом и жалости к его затрудненной речи.
Но мне было пора идти. Я встала тихо, боясь помешать ему. Юлечка вышла за мною в переднюю.
– - Необыкновенный, да?
– - спросила она, прикрыв дверь.
– - Уникальный! Вы знаете, он же другой, чем все! У него есть пассия, -- Юлечка легко употребила уже отжившее слово, видно, в их семье употребляемое.
– - Она -балерина. Но это все -- платонически! Ми-Бемоль (сколько бемолей -забыла!). Он ей пишет письма, бывает у них. Понимает ли она в его колоколах -- не знаю, но он ей посвящает свои гармонизации колокольные. Вы услышите, это как целый концерт! Музыка -- удивительная! И сам он удивительный!
Серьезное, мужественное, привлекательное лицо Юлечки, обычно поражавшее волевым началом, было празднично оживлено.
– - Да, довольно потрясающее впечатление, -- ответила я, не найдя еще иного слова.
– - Мне он, знаете, кого напомнил? Не знаете? Князя Мышкина!
– - Правда? Ну, это вы... Нет! Вы не думайте, он очень насмешливый: отца прозвал Источником, сестер --Преподобными... Самозащита! Озорство иногда даже! В Мышкине такого не было!
– - Сколько лет ему, Котику?
– - Двадцать семь! Жаль, что уходите.