Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы
Шрифт:
Посудили, порядили, умишком пораскинули, но как ни крути, а много не надумаешь. Издревле, ещё от волков повелось, как вести эту охоту: раскинулись широкой цепью и погнали стадо. Царевич же пристроился на фланге, что заходил вдоль Смородины, отрезая свиньям путь к бегству. Тут, значит и Серый подсобил: бежит, завывает, свиньи чуют волка, да ещё такого, испугаться должны, повернуть.
Должны...
А они знают, что должны?
На поляну в пойме они выскочили одновременно. Семён-царевич на Сером волке и огромный секач, вожак и хозяин стада. Старый, огромного роста, в холке если и уступает Серому, то не на много. Этот не привык
Семён спешился, выставил вперёд рогатину. Тут ясно, будет битва, после которой останется только один. Бежать не получится, даже если б гонором не заедало. Этот свиной догонит, затопчет и разорвёт. А вот Федьку, что за ним увязался, лучше отсюда убрать, потому и крикнул:
– Периклыч! Скачи, зови наших!
И тут кабан бросился вперёд. Федя и рад бы выполнить команду товарища, но лошадка, поначалу смирная, испугалась, встала на дыбы, лягнула и рванулась прочь из этого страшного места. Федя из седла вылетел, хорошо хоть в стременах не запутался, а когда из сугроба вылез, битва уже была в разгаре: Семён насадил секача на рогатину, навалился на древко всем телом, удерживая его под нужным углом, не давая свиному опрокинуть оружие, и пытался достать врага по шее засапожным ножом. А секач, с налитыми кровью глазами, с визгом, переходящим в рык, рвался вперёд, метясь во врага клыками и копытами. Серый вылез из сугроба, куда только что отлетел вверх тормашками, отряхнулся и со сдавленным рычанием снова вцепился секачу в заднюю ногу, стараясь перегрызть сухожилие, да и оттащить зверя немного назад, ослабить давление на человека. Но кабан снова лягнул и волк снова улетел в кусты.
Федя, видя это, сделал пару шагов назад и вдруг упёрся спиной в берёзу. Внутри всё оборвалось. Сейчас это чудовище затопчет Семёна и тогда... Но вместе с этим пришло что-то такое, ранее неведомое. Лингвист-книгочей поднял свой самострел и влупил стрелу в свиную морду. Болт[3] вошёл по самые перья, но кабан даже и пятачком не повёл, только с большей яростью рванул вперёд. Федя рывком взвёл оружие и выпустил следующий болт...
А дела у Семёна шли не лучшим образом. С каждым рывком кабан всё больше и больше сокращал дистанцию. Как? Почему? Рогатина была надёжная, древко из ясеня, в руку толщиной, да ещё самой Ягой заговоренное, да и не слышно было, чтоб оно треснуло, крестовину кабан тоже не сломал, иначе рванулся бы вперёд так, что не удержишь. И всё же древко всё убывало и убывало, словно сокращалось куда-то вниз. Вот уже кабан почти упёрся своим пятачком Семёну в лицо.
– Да беги же ты! – не выдержал Федя.
– Зови наших! – рыкнул в ответ Семён и ударил секача ножом в шею.
Свиной в ответ то-ли хрюкнул, то-ли рыкнул и очередным рывком подмял царевича под себя, надавил рылом на грудь, вдавливая доспех. Тот слегка поддался, в груди что-то хрустнуло, дышать стало тяжело. Семён схватил чудовище за морду, за передние зубы, удерживая рыло, не давая раздавить себя окончательно, благо перчатка была крепкая, свиные зубы прорезать её не могли. И всё равно, мышцы и кости трещали. Нож, подаренный Ягой раз за разом легко входил в толстую шею огромного кабана, но коротковат он был для такой туши! Поди, проковыряйся там до крупной артерии.
– Наших зови!... – прохрипел он снова, но Федя уже не слышал. С каким-то утробным рёвом он раз за разом посылал в свиную морду арбалетные болты, причем в темпе, который подходит больше не для арбалета, а для магазинной винтовки.
Однако эта деятельность принесла свои плоды: их услышали и уже через пару минут на поляну наскакал Кощей. Он сходу обрушил свой чудовищный топор на шею чудовищного хряка, разом прекращая битву. Тут же спешился и с изрядной натугой отвалил тушу, придавившую Семёна. Тот закашлялся, но к нему уже бежала по сугробам Славяна.
Семён попытался встать, но Ягична удержала его, провела ладонями вдоль груди, закусив губу сосредоточилась, сделала движение, словно что-то подтягивает. В грудной клетке что-то хрустнуло, булькнуло, царевич закашлялся. Славя провела рукой снизу вверх, словно доставая что-то и из его горла выскочил кровавый сгусток. Дышать стало легче. Семён снова попытался подняться, но Ягична стукнула его кулачком по лбу:
– Да лежи ты! У тебя половина рёбер сломана! Со смещением! Ну почему, если царевич – обязательно дурак! – закончила она чуть не плача.
– Да нет, всё правильно сделал, – парировал на это Кощей. – От такого зверя не убежать. Только чего с твоей рогатиной, герой?
– Не знаю, – признался Семён. – То-ли сломал он её, то ли сожрал...
Сказав это, Семён снова закашлялся и Славяне пришлось опять его лечить. Кощей же наклонился, поднатужился и со словами: "Сожрал... значит... говоришь...", выдернул из земли целое копьё. Рогатина ушла в мёрзлый грунт по самую крестовину.
– В землю забил! – с восхищением воскликнул Юсуфов, который уже какое-то время тусовался тут рядом, но помалкивал.
– Аки гвоздь! – подтвердил Кощей и тут соизволил обратить внимание на Феодора Периклыча. – На, вот, глотни для успокоения нервов.
– Федя! Нет! – успела крикнуть Славяна, но было поздно.
Периклыч, у которого ловчие уже успели отобрать оружие, всё так же стоял, прижавшись спиной к берёзе, весь белый и с трясущимися губами. На автомате он взял из рук Кощея фляжку и глотнул. После этого глотка икнул, глаза на секунду вылезли из орбит, потом закрылись и он тихо сполз вдоль ствола.
– Ну что ты за чудовище! – возмущённо воскликнула Славяна.
– Упс... забылся слегка, – ответил Кощей в явном смущении, забирая из обмякшей фединой руки флягу. – Да ладно, до завтра проспится, будет как новенький.
– А что такого? – искренне удивился Семён.
– Да он у себя в Тридесятом царстве такую сивуху гонит, от неё даже зомби падают, сама видела! – с искренним возмущением ответила Славя.
– Ну, зомби, может и падают, а Кондрат Вениаминыч забегает иногда, чарочку пропустить да потрепаться за жизнь! – обиженно возразил Кощей. – А тебя послушать, так я вообще, какую-то отраву гоню!
На это Семён подумал, что не зря, ой не зря, Яга Басова бесом величает.
Дальше завертелось: Кощей с Басовым и Юсуфовым пошли рубить молодые ёлочки, чтобы сделать для Семёна волокуши, ловчие погрузили окосевшего Федю на его же лошадку, повезли в сторону Яги. А Семён нежно погладил Славю по щеке и тихо сказал:
– Прости, что заставил тебя нервничать...
– Ну что с тобой делать... – Славяна тоже погладила его по щеке. – Ты же и дальше будешь во всякие передряги влезать...